Пугачев - [18]
Что же на этот счет говорил сам Пугачев? В соответствии с показаниями, данными им в Яицком городке 15 и 16 сентября 1774 года, назваться царем он решил без всякого наущения со стороны. Правда, согласно тем же признаниям, сделал это впервые не в ноябре 1772 года в доме у Пьянова, а в августе 1773-го на Таловом умете сначала при Ереминой Курице, а потом и при казаках «в чаянии том, что яицкия казаки по обольщению моему скоряй, чем в другом месте, меня признают и помогут мне в моем намерении действительно». При этом, однако, Пугачев заявлял, что «не столько виновен, как яицкие казаки», ибо они быстро сообразили, что никакой он не царь, а «простой человек», но всё равно его поддерживали[153].
Следствие продолжилось в Симбирске, и здесь Пугачев совсем по-иному заговорил о том, как и почему стал самозванцем. Теперь он подвергался не только психологическому давлению, но и физическому насилию. Уже 1 октября, в первый день пребывания в Симбирске, он был публично избит главнокомандующим правительственными войсками Петром Ивановичем Паниным. Граф, по собственному признанию, драл арестанта за бороду и дал ему несколько пощечин[154].
На следующий день начался официальный допрос с ведением протокола, продлившийся до 6 октября. Дознание проводил начальник секретных следственных комиссий генерал-майор Павел Сергеевич Потемкин (троюродный брат екатерининского фаворита). В составленном им «вступлении к расспросу» содержалось увещевание, обращенное к самозванцу: «Теперь, зная, какия предстоят тебе по всем государственным законам казни и наимучительнейшия истязания ко извлечению из тебя всей по твоим злым намерениям и произведениям истины, показывай, не утаевая ничего в душе твоей, к облегчению себя от оных и к чистому покаянию пред создателем вселенной, ведущим все тайны сердец человеческих, и пред своею самодержавною законною государынею, в высочайшем лице которой ты теперь спрашиваешься с полною властию ко всем над тобою мучениям, какия только жестокость человеческая выдумать может»[155].
Как вспоминал очевидец этого допроса Павел Степанович Рунич (тогда он был премьер-майором), Потемкин «своими вопросами доводил [Пугачева] до крайнего (в ответах) замешательства, так что по допросам сим в пот кидало злодея». Генеральские угрозы направлялись на то, чтобы узнать, «не подкуплен ли он был какими иностранцами или особенно кем из одной или другой столицы, Петербурга и Москвы, на беззаконное объявление себя императором Петром III»[156]. На этот вопрос — впрочем, как и на многие другие — самозванец ответил отрицательно. Однако кое в чем Пугачев всё же признался, например объявил, что идею увести яицких казаков на Кубань подал донец Андрей Кузнецов, у которого он останавливался по дороге на Иргиз, и оный же Кузнецов направил его к Филарету, которому мысль об уходе на Кубань также весьма приглянулась[157].
Но Потемкин ждал иных ответов. Как вспоминал Рунич, генерал «с грозным видом сказал ему (Пугачеву. — Е. Т.): “Ты скажешь всю правду”», после чего велел гренадерам раздеть арестанта, растянуть на полу и крепко держать за ноги и за руки. Палач начал свое дело: «помочив водой всю ладонь правой руки, протянул оною по голой спине Пугачева, на коей ту минуту означились багровые по спине полосы. Палач, увидев оные, сказал: “А! Он уж был в наших руках”». Напуганный самозванец закричал: «Помилуйте, всю истину скажу и открою!» Из записок Рунича однозначно следует, что Пугачева не пытали — было велено «поднять и одеть» его, а гренадерам и палачу приказано покинуть помещение. Однако здесь мемуариста подвела память, ибо на самом деле палачу всё же пришлось поработать. Об этом на одном из московских допросов говорил сам подследственный, и об этом же свидетельствует запись в следственном деле: «учинено было ему малое наказание»[158].
Теперь Пугачев понял, как следует отвечать на вопрос, по собственной ли инициативе он решил стать самозванцем или «по совещаниям» с другими людьми, а потому открыл следователям, что решил назваться царем еще на Добрянском форпосте «по научению тамошняго купца Кожевникова». Помимо Кожевникова, он оговорил еще нескольких человек, якобы причастных к этому делу
