Пугачев - [19]
Через месяц на большом московском допросе Пугачев превратил этот оговор в красочный рассказ. Начал его Емельян с того, как в «карантинном доме» он познакомился с уже известным нам солдатом Алексеем Семеновичем Логачевым, или, как называл его подследственный, с Алексеем Семеновым. После окончания карантина они подрядились построить купцу Кожевникову сарай. Три дня работали без всяких происшествий, а на четвертый произошло событие, изменившее судьбу Емельяна. Пугачев и Семенов (будем и мы так его называть), а с ними еще несколько человек пришли обедать в дом купца. Во время обеда Семенов вдруг посмотрел «ему, Емельке, в глаза пристально», после чего обратился к хозяину и, указывая пальцем на соседа, воскликнул:
— Кожевников, смотри! Этот человек точно как Петр Третей!
— Врешь, дурак! — оборвал его Пугачев, ибо от таких слов «подрало на нем Емельке кожу».
После обеда, когда в избе остались только Пугачев, Кожевников и Семенов, последний опять затеял прежний разговор:
— Слушай, Емельян, я тебе не шутя говорю, что ты точно как Петр Третей.
Пугачев, обращаясь к хозяину, сказал, что он, мол, только донской казак, гонимый за старую веру.
— Это правда, што нам, староверам, везде гонение, — признал Кожевников. — Ваши казаки были многие и в Ветке, и в Стародубе есть. Да вот што: была река Яик, и та помутилась, так ты возьми на себя это имя, а тебя там примут.
Семенов, в свою очередь, якобы пообещал, что пойдет вместе с Пугачевым и будет уверять людей, будто тот — Петр III.
— Я вить служил гвардии гранодером, — заверял Алексей, — и государя-та видал, так ты не бойся — прими на себя это имя.
Пугачев уже вроде бы и согласился, однако его беспокоил финансовый вопрос:
— Хорошо, ну я приму, да с чем я туда пойду? У меня денег только дватцать алтын, да и теми надобно пашпорт выкупить. Да пусть меня и на Яике примут, вить там хлеба не пашут, а казакам-та дают по двенатцати рублев жалованья, так что ж я им буду давать?
— А ты, как тебя тамо примут, — обнадеживал Кожевников, — то ты отпиши ко мне, я тебе хотя тритцать тысяч рублев тотчас пришлю, — у меня столько своих денег сыщется. А бу-де-де этих мало будет, то у протчих приятелей достать можно, сколько потребуешь.
И как уверял своих следователей Пугачев, слова Семенова, что он, Емельян, похож на покойного государя, а также уговоры и обнадеживания Кожевникова сделали свое дело. Он решил и впрямь назваться царем и пойти на Яик, где недовольные казаки, как он полагал, его с удовольствием примут[160].
По словам самозванца, после того как он согласился выдать себя за царя, Кожевников развил активную деятельность: переговорил с местным купцом Крыловым, а также посоветовал Емельяну обратиться за помощью к уже известным нам крестьянину Коровке и игумену Филарету; последнему он якобы даже написал письмо, в котором сообщал, что Пугачев «принял на себя имя Петра Третьяго» и собирается увести яицких казаков на Кубань. Филарет будто бы одобрил это предприятие, а Коровка даже оказал финансовую помощь новоявленному государю — Пугачев уверял, что получил от него 370 рублей. По словам самозванца, деньги ему давали и другие люди, встреченные им по дороге на Иргиз, а именно два донских казака, Кузнецов и Долотин: первый пожертвовал 74 рубля, второй — 42. Как уверял Пугачев, помогали ему эти староверы по той причине, что и сами собирались бежать вместе с «Петром Федоровичем» и яицкими казаками на Кубань[161].
Таким образом, получается, что в ноябре 1772 года в Яиц-кий городок прибыл не просто самозванец-одиночка, а ставленник раскольников; Пьянов же был отнюдь не первым, которому Пугачев поведал о том, что он «Петр Федорович». Однако от показаний, сделанных в Симбирске и на большом московском допросе, Пугачев в конечном счете отказался во время другого допроса в Москве 18 ноября 1774 года: «…как стали ево стегать, то и не знал, кого б ему оговаривать. А как показанных людей имянами он знал, то на них и показывал». В Москве же, по его словам, он не отрекся от первых ложных признаний, «боясь уже показать разноречие»[162].
Но почему в таком случае самозванец всё же отказался от этих показаний? Сделал он это тогда, когда привезенный в Москву по его оговору Осип Иванович Коровка уличил его во лжи, и после того, как был «увещевай» следователями сказать всю правду. Отвергли пугачевские обвинения и другие «участники заговора». Причем одного из «заговорщиков», казака Долотина, как выяснилось, Пугачев вообще никогда не видал (по всей видимости, лишь где-то слышал о нем). В итоге оговоренных самозванцем по этому делу отпустили без всякого наказания — всех, кроме отца Филарета. Зимой 1774 года тот был арестован и отправлен в Казань за пересказ толков о победе Пугачева над правительственными войсками. В июле того же года он, как и все колодники, был освобожден из тюрьмы повстанцами, занявшими Казань, после чего будто бы предстал пред Пугачевым, а потом бесследно исчез[163].
У читателя может возникнуть вопрос: а что, если следствие пришло к неправильным выводам и старообрядческий заговор всё же существовал? На наш взгляд, на него можно ответить однозначно, что никакого заговора не было даже в помине. Хороши же были «заговорщики», если палец о палец не ударили для осуществления своего предприятия. Его «глава» Кожевников, даже если судить по первоначальным обвинительным показаниям самозванца, так и не прислал обещанных денег. Логачев, вместо того чтобы пойти на Яик и уверять тамошних казаков, что Пугачев и есть подлинный император, нанялся в рекруты. Казак Андрей Кузнецов и вовсе с оружием в руках сражался против Пугачева. Единственный, кто хотя бы как-то тянет на роль заговорщика, — Филарет. Однако тот факт, что он пересказывал толки о поражении, нанесенном самозванцем правительственным войскам, еще не означает, что старец сочувствовал своему давнему знакомому. К этому надо добавить, что Филарет принимал участие в поимке Пугачева в декабре 1772 года и погоне за ним в августе 1773-го (об этих приключениях самозванца речь пойдет ниже). И наконец, если Кожевников и прочие не были заговорщиками, то в каком заговоре тогда состоял Филарет?
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.