Птицы, звери и моя семья - [51]

Деметриос-Мустафа забрал пустые тарелки, налил нам вина, кроваво-красного, как сердце дракона, а затем поставил перед нами блюдо, на котором лежали бекасы со свернутыми шеями, их длинные клювы, казалось, готовы были насквозь проткнуть собственные тела, а пустые глазницы глядели на нас осуждающе. Каждой жирной, хорошо поджаренной птичке достался свой квадратный тостик. Бекасы были обложены тонкими облатками жареного картофеля, словно нападали осенние листья, зеленовато-белыми свечками спаржи и зеленым горошком.

– Я просто не понимаю вегетарианцев. – Графиня изо всех сил заколотила вилкой по голове бекаса в надежде раздробить череп и добраться до мозга. – Однажды Генри подался в вегетарианцы, представляете? Я, конечно, не выдержала. «Генри, – говорю, – прекрати. В нашей кладовке запасов еды хватит на целую армию, не могу же я все это умять в одиночку». Знаете, дорогой, я только что заказала два десятка зайцев. «Генри, – говорю, – давай кончай с этой глупой фантазией».

Я про себя отметил, что покойному Генри не позавидуешь, пусть даже с таким мужем было и непросто.

Деметриос-Мустафа унес то, что осталось от бекасов, и наполнил наши бокалы. Я уже переел, и хотелось верить, что больше еды не принесут. Но передо мной лежала куча еще не использованных ножей, вилок и ложек, поэтому я с тревогой поднял глаза на приближающегося турка с огромным блюдом в руках.

– Ага! – сказала графиня, радостно вскидывая пухлые ручки. – Главное блюдо! Что у нас сегодня, Мустафа? Говорите же!

– Дикий кабан, которого прислал Макрояннис.

– О, дикий кабан! – взвизгнула графиня и прижала ладони к пухлым щечкам. – Какая прелесть! Я про него совсем забыла. Вы любите дикого кабана? – обратилась она ко мне.

Я сказал, что это одно из моих любимых мясных блюд, но, если можно, совсем маленькую порцию.

– Конечно-конечно.

Она наклонилась над огромной, хорошо зажаренной, поблескивающей от подливки задней частью и принялась нарезать толстые розовые ломти. Три из них она положила мне на тарелку, явно посчитав, что по всем меркам это маленькая порция, и давай обкладывать их всем, чем полагается: прелестными золотистыми лисичками с легким, почти винным ароматом; маленькими кабачками, фаршированными каперсами со сметаной; испеченной в мундире картошкой, аккуратно надрезанной и приправленной маслом; красной морковкой, напоминавшей заиндевевшее зимнее солнце; и целыми стволами белого лука-порея, сваренного в сметане. Оглядев эту гору еды, я незаметно расстегнул на шортах верхние пуговицы.

– При жизни Генри у нас никогда не было недостатка в таком мясе. Он сам охотился в Албании на диких кабанов. А теперь для нас это редкость. Какое лакомство! Еще грибочков? Ну и зря, очень полезно. Потом мы сделаем паузу. Думаю, она нужна для правильного пищеварения, – уточнила графиня и простодушно добавила: – К тому же после нее снова пробуждается аппетит.

Хотя мясо кабана было ароматным и сочным, промаринованным в вине с пряными травами и нафаршированным дольками чеснока, я с трудом все одолел. Графиня взяла такую же вторую добавку, после чего откинулась на стуле с лицом, напоминающим розовую пемзу, и смахнула со лба пот не совсем уместным ажурным носовым платком.

– Ну что, перерыв? – улыбаясь мне, спросила она осипшим голосом. – Будем восстанавливать наши внутренние ресурсы.

Я чувствовал, что мне уже нечего восстанавливать, но вслух ничего не сказал и только под столом расстегнул последние пуговицы на шортах.

Во время паузы графиня курила длинную манильскую сигару, жевала соленый арахис и безостановочно рассказывала о своем муже. Этот перерыв пошел мне на пользу. Я уже не ощущал себя таким объевшимся и сонным. Посчитав, что мы дали своим пищеводам достаточную передышку, графиня потребовала следующую перемену, и Деметриос-Мустафа принес, к счастью, небольшие порции омлета, сверху поджаристого, а внутри сочного, с розовыми креветочками.

– Что там у вас на десерт? – поинтересовалась графиня с набитым ртом.

– Я его не сделал, – признался он.

Глаза у графини округлились и остекленели.

– Вы не сделали десерта? – переспросила она в ужасе, как если бы он признался в страшном злодеянии.

– Мне не хватило времени, – сказал он. – Я не могу столько наготовить, притом что на мне вся работа по дому.

– Но как же без десерта? – в отчаянии воскликнула графиня. – Что за обед без десерта?

– Я купил меренги, – сказал Мустафа. – Как-нибудь обойдетесь.

– О, чудесно! – просияла графиня. – Это то, что мне нужно.

И совершенно не нужно мне, подумал я. Меренги были большими, белыми, хрупкими, как кораллы, и буквально сочились кремом. Ах, как же я пожалел, что под столом не сидит Роджер! Я бы ему скормил половину всей трапезы, а графиня, занятая своей тарелкой и воспоминаниями, ничего бы не заметила.

– Ну вот, – сказала она, проглотив последний кусочек меренги и смахивая белые крошки с подбородка. – Наелись? Или желаете еще чего-нибудь? Может, фруктов? Хотя для них еще не пришло время.

– Нет, – сказал я, – большое спасибо. Мне достаточно.

Графиня вздохнула и окинула меня скорбным взглядом. Думаю, что я лишил ее удовольствия впихнуть в меня еще два-три блюда.