Птицелов - [20]

Шрифт
Интервал


Во втором ряду сидел Андрей Дмитриевич. Я сел через проход рядом с ним. На нем была какая-то фиолетовая кофта. По ходу процесса я вел записи. Потом кто-то из задних рядов: «Гражданин судья, свидетель Адамацкий что-то записывает». Судья: «Свидетель Адамацкий, ничего записывать нельзя». А потом Сахарову: «Андрей Дмитриевич, вот Вы тут пишете, а потом на Западе появляется ложь». Сахаров ответил гениально: «Я ложи не пишу».

В перерыв я принес две кружки кофе с молоком и пирожки с таинственной начинкой — «саго». До сих пор не ведаю, что это такое. Мы сидели на длинной скамье за столом в одиночестве. Я спросил: «Андрей Дмитриевич, кем Вы сейчас служите?». Он, даже с какой-то гордостью ответил: «Сейчас я старший научный сотрудник». Такого человека нельзя было не любить. Перед окончанием процесса он узнал, что я оказался совершенно без денег, так как гостиница оказалась дороже, чем я предполагал, и от него мне передали 25 рублей на обратную дорогу.

А день окончания процесса был днем последних слов обвиняемых. Последнее слово Револьта Пименова длилось без малого четыре часа. В первую очередь обвиняемый признал профессионализм органов КГБ: они по песчинкам в его портативном приемнике установили, что в определенный день он находился в определенном месте на южном берегу Крыма. Молодцы, ребята, когда надо, умеют работать.

Затем Револьт логически изничтожил всю тогдашнюю судебно-правовую систему.

Судья зачитал приговор и вынес частное определение: привлечь Адамацкого к судебной ответственности за дачу ложных показаний, которых на самом деле не было. Эрнст Орловский помог снизить срок Пименову: предъявил суду клочок бумаги о том, что в Публичной библиотеке Ленинграда свободно выдавались номера чешских и югославских изданий. Большая комната Орловского в коммуналке на ул. Ульяны Громовой, была тогда вся заставлена высокими стеллажами книг, рукописей, всяких разных бумаг Даже чтобы спать, ему приходилось книги, которые горами лежали на кровати, куда-то убирать. Как он сам со всем этим управлялся?

Периодически — по расписанию? — у него проводили обыски с изъятиями бумаг. Обыски, как правило, длились по нескольку часов, и участникам приходилось глотать бумажную пыль. Позже — во времена Клуба-81 — подполковник Коршунов (Кошелев) скажет:

— Игорь Алексеевич, попросите Эрнста Семеновича, чтобы он к нашему, очередному визиту выставлял к дверям все, что нас может заинтересовать.

Я попросил. Он, подумав, серьезно ответил:

— Просто не знаю, что их может интересовать.


А по окончании суда я подошел к адвокату, защищавшему Вайля.[86]

Спросил: насколько вероятно судебное преследование меня. Он ответил: маловероятно, слишком много шума вокруг всего этого.

В зале суда возникла какая-то суета — папка с текстом последнего слова Пименова пропала. Пименов возглашал: верните папку, чтобы охрану не наказали! И несколько раз восклицал — верните папку! пожалуйста, верните папку!

А в это время машина с академиком Сахаровым мчалась в сторону Москвы.


Теперь нужно было тихо покинуть чудный город Калугу, который только начинал мне нравиться. По дороге на станцию то и дело попадались группки подвыпивших молодых людей, явно склонных к задиристости.

Вагон электрички был полупуст. Нас было человек пять. Елена Георгиевна[87] уютно согнув ноги, устроилась напротив на сиденье, прислонясь к стене вагона. Были бутылки кефира, печенье и спокойные, умиротворительные разговоры о важном, без подтекста.

Позже в «Литературной газете» я прочитал, что этот прокурор попался на какой-то гадости. Бог шельму метит, но немезида запаздывает.

Исключали меня из рядов партии всем коллективом. За длинным овальным столом было человек тридцать с небольшим. Все были «за» исключение, кроме одного. Его я не тотчас опознал — спокойный, моего возраста, сидел в своем кабинете, и я даже толком не знал, чем он занимается. Все случилось буднично. Как зевота. Подал апелляцию. Не потому что «не жалею, не зову, не плачу», а чтобы добежать до финиша.

«Во всем мне хочется дойти
До самой сути —
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте...».[88]

Вторым этапом было большое сборище обкома партии. Большой, красивый зал Смольного. Все в синих костюмах, только Г. В. Романов[89] другого цвета. Будничная торжественность и величие во всем. Романов сказал обо мне: «Таким людям на идеологической работе не место в партии». От этих слов у меня от бешенства глаза заволокло белым туманом. Опасаюсь подобных состояний, они кончаются нехорошими поступками. Начал правой рукой поднимать стул, вовремя опомнился: стул тяжеленный, могу и не добросить.

В последний раз подал апелляцию. Сам себе надоел с апелляциями. Но — по Пушкину — «делать нечего, старуха, дай кафтан и поплетусь». Нужно двигаться в ЦК КПСС.

Мой друг,[90] с которым пару месяцев мы работали по комплектованию университетской библиотеки им. Горького, попросил меня отвезти в консульство французской республики взятые для университетского клуба любителей кино четыре бобины узкопленочных фильмов режиссеров начала века. Тогда же — а он собирался с мамой и огромнейшей библиотекой литературы для детей выезжать за океан — попросил как-то приспособить на вывоз два документа: о реабилитации своего дяди, расстрелянного в 37-м и второй такого же содержания. Первый я убрал в толстый переплет своего Фейхтвангера «Лиса и виноград», а второй — в стенку гофрированной картонной коробки для книг.


Еще от автора Игорь Алексеевич Адамацкий
Утешитель

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Созерцатель

УДК 82-31 ББК 84-74 А28 изданию книги помогли друзья автора Арт-Центр «Пушкинская, 10» СЕРГЕЙ КОВАЛЬСКИЙ НИКОЛАЙ МЕДВЕДЕВ ЕВГЕНИЙ ОРЛОВ ИГОРЬ ОРЛОВ ЮЛИЙ РЫБАКОВ Адамацкий И. А. Созерцатель. Повести и приТчуды. — СПб.: Издательство ДЕАН, 2009. — 816 с. ISBN 978-5-93630-752-2 Copyright © И. А. Адамацкий Copyright © 2009 by Luniver Press Copyright © 2009, Издательство ДЕАН По просьбе автора издательство максимально сохранило стиль текста, пунктуацию и подачу материала.




Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.