Птица в клетке. Письма 1872–1883 годов - [6]
Винсент
Прилагаю пару слов для господина Рооса.
Лондон, 30 апреля 1874
Дорогой Тео,
от всего сердца поздравляю тебя с днем рождения, будь благонадежен и не озирайся назад, тогда все получится.
Меня обрадовало твое последнее письмо. Несколько дней назад я послал тебе репродукцию Жаке «Девушка с мечом», так как подумал, что тебе хотелось бы ее иметь.
Картина ван Горкома не очень грязная. (Между нами, я ее не видел, но сообщи ему, что я написал: она не очень грязная.)
Как поживают Мауве и Йет Карбентус? Напиши мне что-нибудь о них.
Это хорошо, что ты бываешь у Хаанебека.
Если я приеду в Голландию, то, возможно, на день-другой заеду в Гаагу, потому что Гаага для меня – как второй дом. (Я остановлюсь у тебя.)
Я бы хотел также прогуляться в Де Винк. Я гуляю здесь так часто, как могу, но у меня очень много дел. Здесь потрясающе красиво (хоть это и город). Во всех садах цветет сирень и боярышник, бобовник и т. д., каштаны великолепны.
Если по-настоящему любить природу, везде увидишь красоту. Но иногда я все же ужасно тоскую по Голландии, и в особенности по Хелворту.
Я вовсю садовничаю и засадил весь наш садик душистым горошком, маком и резедой, остается ждать и смотреть, что из этого вырастет.
Я наслаждаюсь прогулками от дома до фирмы, а вечером из фирмы до дома, это примерно три четверти часа пешком.
Чудесно, что здесь так рано заканчивают, мы закрываемся в 6 часов, но, несмотря на это, работаем не меньше.
Поприветствуй всех знакомых у Терстехов, Хаанебеков и Карбентусов, в особенности Рооса, также домашних дяди Помпе, потому что они уезжают в Кампен, и господина Бакхейзена и т. д.
Желаю тебе всего наилучшего,
Винсент
Здесь отцвели яблони и проч., и это было красиво; мне кажется, что все здесь происходит раньше, чем в Голландии.
Как только узнаю что-то более определенное по поводу моей поездки домой, я тотчас тебе напишу. Однако я опасаюсь, что это может случиться недели через четыре, не раньше. Напиши как можно скорее.
Лондон, 8 мая 1875
Дорогой Тео,
спасибо за твое последнее письмо. Как дела у больной?[5] Папа уже сообщил мне о ее болезни, но я не знал, что это настолько серьезно, как ты описываешь.
Напиши об этом поскорее, если захочешь. Да, старина, «что скажем мы»?
К. М. и господин Терстех приезжали сюда и в прошлую субботу опять уехали. Они, по моему мнению, провели слишком много времени в Хрустальном дворце и в других местах, куда им и ходить-то не стоило. Полагаю, они могли бы также посмотреть, где я живу.
Ты спрашиваешь меня об Анне, но об этом мы поговорим позже.
Я надеюсь и верю, что не являюсь тем, кем меня многие считают сейчас, поглядим, должно пройти время; возможно, через пару лет то же самое будут говорить о тебе, по крайней мере, если ты останешься тем, кто ты есть, мой брат, – в двойном смысле этого слова.
Кланяюсь, и передавай привет больной. Жму руку.
Винсент
Чтобы действовать внутри мира, следует умереть для себя. Народ, сделавшийся провозвестником религиозной идеи, отныне имеет лишь одно отечество – эту идею. Человек существует в этом мире не только для того, чтобы быть счастливым, даже не для того, чтобы просто быть честным. Он существует для того, чтобы воплотить великие замыслы через общество, чтобы прийти к благородству и преодолеть вульгарность, в которой влачит свои дни почти каждый.
Ренан[6]
Париж
6 июля 1875 – 28 марта 1876
В середине мая 1875 года Винсент возвращается в Париж, где поступает на службу в центральный филиал фирмы «Гупиль и К>о». В Париже он посещает музеи, в письмах направляя Тео подробные отчеты о виденном на Салоне, в Лувре и Люксембургском музее, рассказывает о своей коллекции гравюр. Но, помимо увлечения искусством, все явственней становится интерес к религии, пробудившийся еще в Лондоне. Последнему способствует, в частности, дружба с Гарри Гледуэлом – молодым человеком, с которым Винсент снимает комнату на Монмартре и которому ночь за ночью читает вслух Библию. Отзвуки этой увлеченности хорошо заметны и в письмах Винсента к брату и домашним, которые полнятся явными или скрытыми цитатами из евангельских и других библейских текстов, отрывками религиозных гимнов и пр.
Судя по всему, духовные искания молодого человека стали последней каплей, переполнившей чашу терпения «господ Гупиль и К>о», – в отличие от брата Тео, Винсент и прежде не мог похвастаться успехами на службе.
После возвращения из Эттена, где с октября 1875 года жила семья Ван Гог и где семья собиралась вместе на Рождество, Винсент узнаёт о намерении работодателей уволить его из фирмы.
Париж, 6 июля [187]5
Дорогой Тео,
спасибо за твое письмо, да, мой мальчик, я так и думал[7]. Ты должен мне написать, как у тебя обстоят дела с английским языком. Ты что-нибудь предпринял по этому поводу? Если нет, это не такая уж большая беда.
Я снял комнатку на Монмартре, которая понравилась бы тебе: маленькая, но выходит на садик, поросший плющом и девичьим виноградом.
Хочу рассказать тебе о гравюрах у меня на стене.
