Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности [заметки]

Шрифт

Интервал

Слово «хаос» заключено мною в кавычки постольку, поскольку не предполагает беспорядка. Наоборот, все элементы поля взаимно обуславливают друг друга, находясь в некотором взаимодействии, называемом нами процессом переживания.

Описываемая ситуация моделирует феноменологию, которую в нашей культуре принято именовать «сумасшествием». Именно ориентация человека в пространстве, времени и собственной личности служит наиболее очевидным и важнейшим критерием отграничения психической нормы от патологии.

Что входит в противоречие с базовым принципом децентрализации власти, постулируемым в методологии диалогово-феноменологической психотерапии.

Использование слова «собственным» нам представляется не совсем корректным с точки зрения используемой методологии диалоговой модели психотерапии. Однако мы используем его для усиления акцента на выдвигаемом тезисе.

Данный тезис принадлежит Ф. Брентано и развит в феноменологии Э. Гуссерлем [2005].

В популярном виде это обоснование представлено в документальном фильме «Кроличья нора» (производство Lord of the Wind Films, L.L.C.).

К слову сказать, сказанное справедливо не только в отношении желаний и мечтаний, но также, например, и в отношении страхов, катастрофических ожиданий и фантазий. При детальном представлении в процессе переживания страхов они зачастую становятся также реальностью. Яркое свободное в своей витальности переживание актуализирует его творческий вектор. «Будущее» нам чаще всего мстит за попытки его контролировать исполнением наших желаний или реализацией фантазий.

Более того, «здесь и сейчас» и «там и тогда» являются комплементарными друг другу. Метафорически выражаясь, оба этих сегмента опыта имеют общую границу. Таким образом, они не могут существовать по раздельности. Если предположить, что исчезает один из элементов этой пары, то одновременно с ним исчезает и второй.

Одаренными в данном контексте мы называем тех, кто при прочих равных условиях не был отнесен к сумасшедшим. Иногда это лишь дело случая.

Надеюсь, утверждение о том, что психотерапия является продуктом западной культуры, не унижает достоинства культуры восточной, в которой на сегодняшний день психотерапия также довольно развита.

Вспоминается в связи со сказанным фраза Андрея Макаревича, прозвучавшая в художественном фильме «О чем говорят мужчины»: «Не стало будущего. Раньше в детстве впереди было что-то яркое, неизвестное, а сейчас я точно знаю, что будет потом – то же, что и сегодня – заниматься буду тем же, в рестораны ходить те же, на машине ездить примерно такой же. Вместо будущего стало настоящее. Просто есть настоящее, которое есть сейчас, и настоящее, которое будет потом. И главное, что мне мое настоящее нравится – машина хорошая, рестораны вкусные. Только будущего жалко!»

Хотя справедливости ради стоит отметить, что с позиции, например, теории относительности это не так. Так, В. Гейзенберг пишет по этому поводу: «Но здесь возникает существенное различие: в классической теории мы принимаем, что будущее и прошлое отделены друг от друга бесконечно малым интервалом времени, который можно назвать настоящим мгновением. В теории же относительности мы видели, что дело обстоит несколько иначе. Будущее отделено от прошлого конечным интервалом времени, длительность которого зависит от расстояния до наблюдателя. Какое угодно воздействие может распространяться только со скоростью, которая меньше или равна скорости распространения света. Поэтому наблюдатель в данное мгновение не может ни знать, ни оказать влияние на событие, происшедшее в некоторой удаленной точке в промежутке между двумя характеристическими моментами времени. Первый момент – мгновение, в которое должен быть послан из места события световой сигнал, который достигнет наблюдателя в момент наблюдения. Другой момент – мгновение, в которое световой сигнал, посланный наблюдателем в момент наблюдения, достигает места события. Весь конечный интервал времени между обоими этими мгновениями может быть назван для наблюдателя в данный момент наблюдения “настоящим”. Ибо любое событие, происшедшее в этот интервал времени, не может в момент выполнения наблюдения ни стать известным наблюдателю, ни испытать какое-либо воздействие последнего, и именно так было определено понятие “настоящее”. Всякое событие, имеющее место между обоими характеристическими моментами времени, может быть названо “одновременным с актом наблюдения”» [В. Гейзенберг, 1989, с. 67–68]. Ввиду того факта, что скорость расширения Вселенной на ее отдаленных участках значительно превышает скорость распространения света, можно предположить, что настоящее на самом деле стремится к бесконечности.

Как правило, эта функция предполагает остановку и блокирование переживания.

Под условием ценности я вслед за Карлом Роджерсом понимаю, условия, которые предъявляет окружение (например, родители) детям в процессе их социализации. Эти условия, как правило, сопряжены с ограничением витальности ребенка. Например: «Мы будем тебя любить, если ты…» А дальше следуют продолжения: «Не будешь шуметь, приставать, плакать, просить….» или «Будешь хорошо себя вести». В этом случае подразумевается отказ от того или иного рода витальных проявлений переживания ребенка.

Хотя история великих открытий просто переполнена попытками отнести их создателей к «безумцам».

В данном случае я имею в виду ситуацию, описанную в теории Большого Взрыва. Согласно этой концепции, после Большого Взрыва, который породил Вселенную, все составные ее части со все возрастающим ускорением разлетаются друг от друга. Причем скорость расширения Вселенной превышает скорость света. Таким образом, если сегодня мы не видим еще свет далекой звезды, который стремится к нам, то уже и не увидим его вовсе.

Апперцепция (лат. ad – к и лат. perceptio – восприятие) – одно из фундаментальных свойств психики человека, выражающееся в обусловленности восприятия предметов и явлений внешнего мира и осознания этого восприятия особенностями общего содержания психической жизни как целого, запасом знаний и конкретным состоянием личности [Википедия].

Хотя как показывает опыт, мы склонны видеть лишь то, что готовы увидеть. И наоборот, не видим то, что увидеть не ожидаем. Как видите, в этот процесс снова вмешиваются гипотезы о реальности.

По мнению Ж. Блеза, именно невозможность придать смысл происходящему лежит в основе формирования психозов [из личной беседы].

«Смысл – сущность любого феномена, которая не совпадает с ним самим и связывает его с более широким контекстом реальности. Смысл феномена оправдывает существование феномена, так как определяет его место в некоторой целостности, вводит Отношения “часть-целое”, делает его необходимым в качестве части этой целостности. Смыслом также называют мнимое или реальное предназначение каких-либо вещей, слов, понятий или действий, заложенное конкретной личностью или общностью. Противоположностью смысла является бессмысленность, то есть отсутствие конкретного предназначения… Смысл – это понятие подразумеваемое, и оно прямо зависит от знаний о предмете. Незнакомая вещь может показаться бессмысленной, если неизвестно, как ею пользоваться, то есть, как можно извлечь из нее пользу. И, наоборот, по незнанию вещь может наделяться ложными полезными качествами и обладать, с этой точки зрения, значимым смыслом» [Википедия].

Как отмечает М. Заречный, «впервые интерференцию света на двух щелях наблюдал английский ученый Томас Юнг в начале XIX в. Затем, в 1926–1927 гг., К.Д. Дэвиссоном и Л. Джермером в экспериментах с использованием монокристалла никеля была открыта дифракция электронов – явление, когда при прохождении электронами через множество “щелей”, образованных плоскостями кристалла, наблюдаются периодические пики в их интенсивности. Природа этих пиков совершенно аналогична природе пиков в двухщелевом эксперименте, а их пространственное расположение и интенсивность позволяют получить точные данные о структуре кристалла. Этим ученым, а также Д.П. Томсону, который независимо от них также открыл дифракцию электронов, в 1937 г. была присуждена Нобелевская премия.

Затем подобные опыты многократно повторялись, в том числе и с летящими “поштучно” электронами, а также с нейтронами и атомами, и во всех них наблюдалась предсказываемая квантовой механикой интерференционная картина. Впоследствии были проведены эксперименты с более крупными частицами. Один из таких опытов (с молекулами тетрафенил-порфирина) был проведен в 2003 г. группой ученых из Венского университета во главе с Антоном Цайлингером. В этом классическом двухщелевом эксперименте было четко продемонстрировано наличие интерференционной картины от одновременного прохождения очень большой по квантовым меркам молекулы через две щели» [М. Заречный, 2007].

Слово «приобретает» в данном случае ключевое. Частица не демонстрирует те или иные имеющиеся свойства, например массу, размер, местоположение и пр., а именно приобретает их с появлением наблюдателя. До того момента, пока наблюдатель не появился, этих свойств не было вовсе.

Классический квантовый эксперимент ставит следующие вопросы:

1. Законы квантовой механики говорят о том, где частицы попадут в экран статистически и дают возможность рассчитать местоположение светлых полос, куда, скорее всего, попадет много частиц, и местоположение темных полос, куда, скорее всего, попадет мало частиц. Однако для отдельной частицы законы квантовой механики не способны предсказать, где она окажется фактически. Каковы в таком случае правила поведения отдельных частиц?

2. Что происходит с частицей между моментом испускания и моментом регистрации? Создается впечатление, что частица претерпевает взаимодействие с обеими щелями, и это кажется противоречащим тому, как может себя вести точечная частица, тем более, что когда частица регистрируется, она оказывается точечной.

3. Что заставляет частицу переключаться от статистического к нестатистическому поведению и обратно? Когда частица летит сквозь щели, её поведение описывается нелокализованной волновой функцией, которая одновременно проходит через обе щели. Когда же частица регистрируется, никогда не получается размытый волновой пакет, но всегда фиксируется точечная частица.

Копенгагенская интерпретация отвечает на эти вопросы так:

1. Вероятностный характер предсказаний квантовой механики принципиально неустраним, т. е., он вовсе не говорит о том, что наши знания ограничены, что мы не знаем значений каких-то скрытых переменных. В классической физике вероятность использовалась для описания результатов типа подбрасывания игральной кости, хотя фактически этот процесс считался детерминированным. То есть вероятности использовались вместо неполного знания. Напротив, копенгагенская интерпретация утверждает, что в квантовой механике результат измерения принципиально недетерминирован.

2. Физика – это наука о результатах измерительных процессов. Измышления на тему того, что происходит за ними, неправомерны. Копенгагенская интерпретация отбрасывает вопросы типа «где была частица до того, как я зарегистрировал её местоположение» как бессмысленные.

3. Акт измерения вызывает мгновенное схлопывание, «коллапс волновой функции». Это означает, что процесс измерения случайно выбирает в точности одну из возможностей, допустимых волновой функцией данного состояния, а волновая функция мгновенно изменяется, чтобы отразить этот выбор [Википедия].

Слово «одновременно» помещено мною в кавычки по причине неточности его употребления. На самом деле суперпозиция, или квантовый пробел, существует вне пространства и времени.

Именно эту интерпретацию А. Эйнштейн подвергал сомнению. В 1927 г. на пятом Сольвеевском конгрессе Эйнштейн решительно выступил против «копенгагенской интерпретации» Макса Борна и Нильса Бора, трактующей математическую модель квантовой механики как существенно вероятностную. Эйнштейн заявил, что сторонники этой интерпретации «из нужды делают добродетель», а вероятностный характер свидетельствует лишь о том, что наше знание физической сущности микропроцессов неполно. Он ехидно заметил: «Бог не играет в кости» (нем. Der Herrgott wurfelt nicht), на что Нильс Бор возразил: «Эйнштейн, не указывай Богу, что ему делать» [Википедия].

Здесь и далее, если не указано иное, интерпретация античных философских воззрений дана по «Лекциям по античной философии» М.К. Мамардашвили [2009]. Для более подробного ознакомления с тезисами Парменида, Зенона, Демокрита, Платона, Аристотеля и пр. очень рекомендую эту гениальную работу великого мыслителя XX столетия.

Парменид из Элеи (греч. Παρμενιδης; ок. 540 до н. э. или 520 до н. э. – ок. 450 до н. э.) – древнегреческий философ и политический деятель. Свои взгляды выразил в поэме «О природе». Занимался вопросами бытия и познания. Разделил истину и субъективное мнение.

Парменид доказывал, что существует только вечное и неизменное Бытие, тождественное мысли. Основные его тезисы таковы:

1. Помимо Бытия нет ничего. Также и мышление есть Бытие, ибо нельзя мыслить ни о чём.

2. Бытие никем и ничем не порождено, иначе пришлось бы признать, что оно произошло из Небытия, но Небытия нет.

3. Бытие не подвержено порче и гибели, иначе оно превратилось бы в Небытие, но Небытия не существует.

4. У Бытия нет ни прошлого, ни будущего. Бытие есть чистое настоящее. Оно неподвижно, однородно, совершенно и ограниченно, имеет форму шара [Википедия].

В процессе предпринятой попытки разобраться в идеях Р. Декарта я черпал поддержку в работах и самого философа и его лучшего, на мой взгляд, интерпретатора М.К. Мамардашвили [2001, 2002, 2004, 2009, 2011].

Зенон Элейский (др.-греч. Ζηνων ó Ελεατης) (ок. 490 до н. э. – ок. 430 до н. э.), древнегреческий философ, ученик Парменида. Родился в Элее. Знаменит своими апориями, которыми он пытался доказать невозможность движения, пространства и множества. Научные дискуссии, вызванные этими парадоксальными рассуждениями, существенно углубили понимание таких фундаментальных понятий, как роль дискретного и непрерывного в природе, адекватность физического движения и его математической модели и др. Эти дискуссии продолжаются и в настоящее время [Википедия].

В этот момент у слушателя обычно возникает следующий вопрос: «А как же фотографии, на которых совершенно объективным образом отражены события прошлого, в частности изображены мои родители?! Разве они не доказывают существование прошлого?» Разумеется, нет. Фотографии являются фактом реальности, как и все остальное, только в той мере, в какой они имеют отношение к фактам сознания. Иначе говоря, фотографии так же, как и образы прошлого, создает все тот же наблюдатель.

Разумеется, квантовые принципы используются не только в теоретической, но также и в прикладной физике. За пределами же физики эксперименты с квантовыми идеями носят пока лишь умозрительный характер. Хотя многие и предлагают «чудодейственные» техники исцеления, успеха и пр.

Это довольно важный тезис. Первичными условиями существования мира – мира физического и мира психологического – являются ощущения. Понятия субъекта и объекта, как я уже отмечал ранее, ссылаясь на К.Ф. Вайцзекера и Э. Маха [К.Ф. Вайцзекер, 2003; И.А. Погодин, 2010], не являются необходимыми. В основе любой реальности лежат лишь ощущения, не принадлежащие еще какой-либо из областей поля. И только благодаря последующему вмешательству абстракций – субъекта, пространства и времени – из ощущений, которые моментально приписываются тому или иному их «источнику», и формируется «объективная реальность» в привычном для нас виде.

На этом этапе своих рассуждений я пока не принимаю во внимание сопутствующий концептуализации рост информационного хаоса в современной культуре. Со строго кибернетической точки зрения, энтропия и негэнтропия суть параллельные процессы. Поэтому рост хаоса компенсируется концептуальным фиксированием информации. И наоборот. Однако эти рассуждения пока не имеют большого значения для обсуждаемого мной в тексте, поскольку речь идет об индивиде.

Словосочетание «концепций еще нет» отсылает нас к природе самой концепции, для появления которой необходимы атрибуты вторичного абстрагированного опыта – субъекта-объекта, времени и пространства.

Концепцию-интроект я взял лишь для примера. Совершенно аналогичные последствия вас ожидают, контфронтируй вы с концепцией-проекцией или концепцией, лежащей в основе эготизма или любой другой формы «прерывания контакта» или «психологической защиты».

Степень новизны инновации и ее радикальность прямо пропорциональны сложности придать ей смысл, который, как вы понимаете, зависит от правящей концепции. А «безумие» проявляется в невозможности придать смысл инновации. Поэтому чем менее радикальна инновация, тем ближе она находится к пространству «здравого смысла», соответствующему той или иной концепции, и тем меньше вероятность, что ее автор будет отнесен к категории «безумцев».

Разумеется, Земля – это тоже процесс и результат нашей договоренности относительно ее существования, а также особенностей ее географического, астрономического, климатического и прочего устройства.

В том случае, разумеется, если в этом есть необходимость, например, мучающие в своих проявлениях симптомы. В большинстве же случаев люди проживают свою жизнь в рамках более или менее богатой совокупности концепций, не испытывая необходимости в психотерапии или присутственном контакте.

На память приходит эпизод из вышедшего недавно в прокат фильма «Гнев титанов». В нем Зевс говорит своему сыну Иерсею: «Мы, боги, ослабли, потому, что люди перестали молиться нам!» Красиво, не правда ли? Этот текст очень ясно отражает суть религиозных представлений, которые концептуальны по своей сути. Реальные для нас боги суть разнообразные концепции теологического свойства, которые формируют реальность нашего мира. И сила этих концепций, а соответственно, и стабильность реальности прямо пропорциональна витальным вкладам, инвестированным в них.

Кроме того, термин медитация может также применяться к практикам исламского суфизма и других традиций, таких как еврейская Каббала и христианский исихазм. Ио информации Википедии, «в редакцию книги о медитации, опубликованной в 2003 году, включены главы, написанные различными авторами, описывающими буддистскую, индуистскую, христианскую, исламскую и даосскую традиции медитации» [Википедия]. Отмечается также, что термин «медитация» в том значении, в котором он сейчас используется, равнозначен термину «созерцание» в христианстве [Википедия].

«Майя (санскр., букв. “иллюзия”, “видимость”) – в индийской религиозно-философской традиции особая сила (шакти), или энергия, которая одновременно скрывает истинную природу мира и обеспечивает многообразие его проявлений. Майя является иллюзией не оттого, что она лишена бытия, а оттого, что она – преходяща. Человек из-за своего неведения (авидья) строит в уме ложное представление о существующем мире, такое представление о мире является майей. Человек часто пытается такое представление о мире натянуть на реальный мир, предается иллюзиям, майе. Для индуизма (как и буддизма) характерно сравнение майи с постоянно меняющимися очертаниями облаков, пузырями на воде и т. П. Майя – созданная творцом иллюзия, череда перемен, цепь страданий, и цель адепта путем отречения от соблазнов, постижения высшего начала преодолеть цепи майи, выйти из бесконечного круговорота сансары» [Википедия].

Однажды я обратил внимание на довольно интересный с точки зрения психотерапевтической практики факт. Зачастую клиенты не меняются в терапии, сохраняя, хоть и патологический для них, но статус-кво, лишь по причине того, что делают все, чтобы не заметить факт уже наличествующих изменений. Иначе говоря, жизнь их порой меняется неузнаваемо, а они все еще живут в мире прежнем. Мне кажется, что собственно в этом и заключается суть психотерапии – обратить внимание клиента на то, что его жизнь уже изменилась.

В некоторых довольно популярных в настоящее время взглядах на природу Вселенной пространство и время не рассматриваются как изолированно существующие. Время рассматривают как еще одно измерение пространства. Его не существует без предыдущих трех измерений. Хотя справедливости ради стоит отметить, что не все физики согласны с таким взглядом и считают неправомерным рассматривать время как дополнительное измерение пространства.

«Замысел Маха состоял в том, что можно обойтись без понятия субъекта (“Я”) и без понятия вещи (или объекта), если говорить об “ощущениях” как единственной фундаментальной реальности. Он назвал их “элементами”, ответив, что их можно называть и ощущениями, если кому-то нравится это обозначение, но в таком случае необходимо быть очень внимательным, чтобы понимать, что элементы – не опущения субъекта, которые вызываются объектами; наоборот, они – первичная реальность» (цит. По К.Ф. Вайцзеккеру [1993]).

Напомню читателю определение self-парадигмы, принятое в диалогово-феноменологической психотерапии: «Self-парадигма – относительно устойчивый во времени дизайн self-паттернов, который определяет особенности организации контакта человеком в текущем контексте поля. Self-парадигма выступает в некотором смысле “нормальной адаптивной степенью невроза”, содержащего в своей основе хронические ситуации низкой интенсивности, которые определяют большую или меньшую психическую стабильность человека. Self-парадигма вносит свой вклад в специфику процесса переживания человека, не разрушая и не блокируя его» [И.А. Иогодин, 2009, с. 89].

Под парадигмальными личностными концепциями я понимаю те из них, которые на протяжении более или менее длительного времени определяют феноменологический дизайн поля, структурируя тем самым жизнь человека. Именно они запускают порочный круг существования человека, не допуская в поле инновации, которые могли бы конкурировать с ними и восстановить процесс переживания.

О травматической self-парадигме я уже также писал ранее: «Травматическая self-парадигма – фиксированный во времени дизайн self-паттернов, релевантный функциям id, ego, personality, который предполагает блокирование процесса переживания. Удерживаемый травматической self-парадигмой высокий уровень психического напряжения в результате блокированного в ней витального возбуждения определяет природу и особенности проявления травматического симптома» [И.А. Погодин, 2009, с. 89].

В более ранней работе [И.А. Погодин, 2009, 2011] я ввел метафору осознавания, которое напоминает действие фонарика, светящего в темноте. Туда, куда попадает луч света, там появляется тот или иной феномен, там и рождается та или иная реальность.

Комплексный в том смысле, что предполагает взаимодействие всех психических его составляющих: эмоциональных, поведенческих, когнитивных, интуитивных, телесных и т. д.

Некоторое время лет назад я вдруг обнаружил, что мне страшно Жить. Не страшно умереть – нет. Это чувство мне было знакомо до этого. Я подумал, как страшно жить. Жить, не зная, с чем придется встретиться в следующее мгновение. Это страх Жизни, которая непредсказуема, у которой, метафорически выражаясь, много углов и поворотов, за которыми всегда находится неизвестность. Мне кажется, что с подачи экзистенциальных психологов мы привыкли внимательно относиться к страху смерти. Порой мы даже, полагаю, переоцениваем значение его для нашей жизни. Но почти никогда мы не сталкиваемся со страхом и трепетом Жить. А это, на мой взгляд, гораздо важнее. Сказанное, однако, имеет значение лишь в случае отказа от спасительного регулирования нашей жизни концепциями, которые сохраняют ее относительную стабильность.

Причем, чем взвешеннее и рациональнее интерпретация, тем дальше она от феноменологии, поскольку отстоит чрезмерно далеко от первичного опыта.

Эта метафора принадлежит моему другу и учителю Сержу Гингеру (1928–2011).

См. описание процесса переживания, представленного в предыдущих работах автора [И.А. Иогодин, 2009, 2010].

В этом смысле совершенно не правы критики полевого подхода в психологии и психотерапии, утверждающие якобы отсутствие ответственности за свое поведение со стороны индивида, присущее полевой парадигме. Человек и обусловлен полем, и обуславливает его. Процесс переживания, лежащий в основе психологической активности человека, предполагает не только приспособление к текущей реальности, но и ежесекундное создание ее. Для более детального ознакомления с сущностью процесса переживания, предполагающего творческий и адаптационный векторы своего существования, рекомендую ознакомиться с соответствующими работами [И.А. Погодин, 2009, 2010].

Действительно, представляется невероятным в чрезвычайно сложной динамике феноменологического поля выделить отдельные влияния. Сотни факторов переживания каждое мгновение создают уникальный контекст текущей реальности. Попытки современной психологической науки определить и зафиксировать эти факторы – не только невозможная в силу своей сложности задача, но еще и довольно бессмысленный проект. Поэтому я предпочитаю описывать динамику поля посредством наблюдения за возникающими в нем феноменами, что представляется мне значительно более естественным и соответствующим природе поля.

Обычно в этом контексте семантическое поле термина «контейнирование», имеющего совершенно определенное значение в психоаналитической терапии, сужается до слова «удержание».

Происходит это постольку, поскольку рабочая гипотеза, лежащая в основе любой терапевтической стратегии, с большей интенсивностью, а следовательно, и вероятностью стремится к подтверждению, чем опровержению. Этот феномен уже давно известен в социальной психологии науки [А.В. Юревич, 2001] и имеет, очевидно, такое же значение для психотерапии. Похожее объяснение этого явления еще в прошлом веке предложили представители социальной психологии от бихевиоризма, выдвинув принцип бихевиорального подтверждения, или самореализующегося пророчества. Кратко суть его заключается в том, что мнение о человеке, транслируемое ему явным или латентным образом окружающими, формирует его поведение и переживание. Почти так, как в старой русской поговорке «Если человеку 10 раз говорить, что он свинья, то на 11-й он захрюкает».

Мораль (от. лат. moralis – нравственный) – 1) нравственность, особая форма общественного сознания и вид общественных отношений (моральные отношения); один из основных способов регуляции действий человека в обществе с помощью норм. В отличие от простого обычая или традиции, нравственные нормы получают идейное обоснование в виде идеалов добра и зла, должного, справедливости и т. П. В отличие от права, исполнение требований морали санкционируется лишь формами духовного воздействия (общественной оценки, одобрения или осуждения). Наряду с общечеловеческими элементами, мораль включает исторически преходящие нормы, принципы и идеалы. Мораль изучается специфической философской дисциплиной – этикой. 2) отдельное практическое нравственное наставление, нравоучение (мораль басни и т. П.) [Большой энциклопедический словарь, 1998, с. 755].

Как обозначение особой отрасли исследования термин впервые употребляется Аристотелем. От стоиков идет традиционное деление философии на логику, физику и этику, которая часто понималась как наука о природе человека, т. е. совпадала с антропологией. «Этика» Б. Спинозы – учение о субстанции и ее модусах. Этика – наука о должном в системе И. Канта, который развил идеи так называемой автономной этики как основанной на внутренних самоочевидных нравственных принципах, противопоставляя ее этике гетерономной, исходящей из каких-либо внешних по отношению к нравственности условий, интересов и целей. В XX в. М. Шелер и Н. Гартман в противовес кантовской «формальной» этике долга разрабатывали «материальную» (содержательную) этику ценностей. Центральной для этики продолжает оставаться проблема добра и зла [Большой энциклопедический словарь, 1998].

В России термин нигилизм получил распространение после появления романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» (1862). В русской публицистике XIX в.: у «хранителей» – браная кличка; у революционных демократов – название участников демократического и революционного движения 60-х – начала 70-х годов, отрицавших крепостнические традиции [Большой энциклопедический словарь, 1998].

Именно деконструкции, а не разрушения или девальвации. Посредством цинизма как процесса ригидное и хронифицированное содержание морали расщепляется на некоторые элементы, по отношению к которым появляется возможность быть более гибким, восстановить способность к выбору.

Страх и стыд – наиболее часто используемые эмоции для блокирования процесса возникновения и реализации желаний. Полагаю, эти чувства могут возникнуть только в контексте поля, предполагающем желания. Более того, свою силу и влияние страх и стыд заимствуют именно у подавляемых ими желаний.

Здесь мне хотелось бы провести аналогию между цинизмом и процессом переживания. В некотором смысле мы можем рассматривать этику как результат переживания морали (как события жизни), подчиненного принципу творческого приспособления. Механизмом же, обеспечивающим этот процесс переживания, собственно говоря, и выступает цинизм.

Переживание в полной мере возможно лишь в процессе контактирования в поле организм/среда. Вне контакта переживание невозможно ввиду блокирования чувств, принимающих «аутичный» характер.

Сказанное относительно депрессивных феноменов имеет равное значение также для феноменологии и динамики суицидального поведения, которое зачастую является следствием острой или хронической травматической ситуации в аксиологической сфере.

Конечно же, я отдаю себе отчет в наглости такой попытки и сложности выполнения этой задачи. Тем не менее попробую. Мне кажется, такая критика могла бы носить эвристический характер в смысле выдвижения новых идей и конструктов.

Думаю, именно эта глобальная угроза заставляет нас довольствоваться полумерой – психотерапией, отказываясь от попыток катастрофической в своем пределе трансформации времени. Невыносимость процесса переживания, восстановленного относительно воспоминаний, прекрасно проиллюстрирована фильмом «Внутри моей памяти», главный герой которого мучается воспоминаниями, принимая их за реальность. Отличие от воспоминаний в обычном смысле в данной ситуации заключалось в обреченности героя переживать их в актуальном процессе. Таким образом, воспоминания мгновенно трансформировались в актуальную реальность. Конечно же, как вы понимаете, окружающие считали героя сумасшедшим. В другом голливудском сюжете главный герой, переживая свои страхи в актуальном процессе, позволил им стать частью реальности. В обоих случаях, получив способность к переживанию событий прошлого и будущего, герои воспринимали их частью реальности, по большей части болезненной и часто невыносимой.

Если представить ад как существующий в реальном переживании его событий, то чем это не повод для изгнания его в отщепленные проявления времени? Возможно, представления об аде появились как способ изгнания мучительных событий путем расщепления реальности категорией времени, в результате чего события получили иную временную локализацию (превратившись в воспоминания и страхи) и перестали быть переживаемыми. Теперь ада можно только бояться, но уже не переживать. Как ни благодарить Господа за это!

При неудачном стечении обстоятельств такая способность может быть промаркирована как сумасшествие. «Помогает» этому собственная тревога «больного», которого пугает появившаяся способность.

Возможно, именно этот процесс глобального переживания называется в разных культурах и на разных уровнях Богом, Абсолютом, Нирваной и т. д. А сам процесс расщепления внутри процесса переживания метафорически отражен в соответствующих историях, например об изгнании человека из рая, или о расщеплении андрогина, или о мутации Глобального вируса (см. более раннюю работу автора [И.А. Погодин, 2007]).

Хотя в истории мировой психологии известны и более социализированные (без ссылок на психопатологию индивида) объяснения. Таково, например, представление о коллективном бессознательном К.Г. Юнга, который, кстати говоря, был маргиналом в сообществе, к которому принадлежал.

Что, конечно же, не может не вызвать ужас человечества, проиллюстрированный известным «эффектом бабочки». Реальность перестает оставаться предсказуемой. Детерминистская последовательность «прошлое – настоящее – будущее» более не существует. Это состояние реальности называется хаосом, который является катастрофой (но лишь до тех пор, пока остается в рамках интерпретации детерминистской, «как бы» стабилизирующей мир, парадигмы). Возможно, мы просто не знаем другого способа относится к хаосу, воздвигнув «молитвенный камень» порядку и причинно-следственной структуре и ухаживая за ним, оберегая им символизированную непогрешимость день ото дня).

Выше я описывал ад как фантазийную конструкцию, сформированную первоначальным расщеплением реальности временем на прошлое, настоящее и будущее и последующей изоляцией соответствующих воспоминаний и страхов, фантазий о будущем от процесса переживания. Однако стоит отметить, что предвосхищение чрезвычайной болезненности возможной актуализации страхов и воспоминаний лежит именно в основе блокированного в отношении них процесса переживания. Пережитые события утрачивают, как правило, болезненный характер. Непережитые же события остаются насыщенными болью на длительное время. Думаю, именно психические «остатки» этих событий могут формировать фобию относительно соприкосновения с ними в случае их актуализации в переживании. Таким образом, фантазийные страхи относительно того, что мир наполнится болью при смешении прошлого, настоящего и будущего имеют буквально невротический характер. Исчезновение временного расщепления сформирует необходимость полноценного переживания, что могло бы стать новой ценностью и базовой предпосылкой динамичной реальности нового образца.

Как видите, я снова использую критикуемую мною же категорию времени. Это является хорошей иллюстрации того, насколько она не только влияет на существование современных концепций в разных областях нашей жизни, но также и определяет процесс критики самих себя.

Более того, модернистское мышление по-прежнему остается наиболее распространенным способом получения и анализа информации в начале XXI в.

Представление же о созданном по образу и подобию Бога человеке является фундаментальной иллюзией – на самом деле, ничего, кроме Господа, не существовало никогда. Такая удобоваримая для западного мышления интерпретация вирусной реальности также имеет, в свою очередь, вирусную природу, так как иллюзии – это некоторый вид рассматриваемого вируса.

Библейская интерпретация истории человечества началась с первородного греха. Адам и Ева, пребывая в раю, находились в ситуации первичной конфлюенции внутри Глобального вируса. Лишь после осознания своей нагости (тут, как известно, не обошлось без участия Сатаны, который является результатом одной из первых мутаций глобального вируса) и вызванного этим сильного токсического стыда они разорвали конфлюентные отношения. Однако в силу неспособности первых людей к прямому контакту с Господом и, как следствие, невозможности облегчающего по своей сути инфицирования глобальным вирусом, они переживали свое одиночество и отчаяние. Творец же позволил людям снова найти дорогу к нему. Помимо церкви он создал феномен контакта как пространство для заражения – теперь люди могли общаться с Господом, встречаясь с другими людьми, созданными по его образу и подобию (присутствуя с другим человеком – присутствуешь с Господом). С тех пор контакт является единственной реальностью, процесс его поиска и поддержания и есть жизнь, витальность.

Под культурными штаммами стоит понимать широко распространенные разновидности вируса, определяющие ту или иную культурную ситуацию, и мутация которых детерминирует процесс культурной эволюции.

Рассматривая интенсивность воздействия культурных штаммов на self, все вирусы я бы разделил на ядерные (self-образующие) и периферийные.

В этой связи стоит отметить, что процессуальным потенциалом распространения и поддержания штамма является его способность создавать ситуации – социальные контексты поля, которые обеспечивают контактирование со штаммом. Поэтому многие локальные штаммы, оказываясь недостаточно сильными и не способными провоцировать свои мутации посредством создания соответствующих социальных контекстов, погибают под шквалом новых штаммов.

Вирусное пространство не предполагает ни полного хаоса, ни строгого порядка. Совершенный баланс хаоса и структуры невозможен ни внутри культуры, ни внутри self. Тем не менее стоит отметить некоторое диалектическое единство хаоса и порядка – хаос сам по себе содержит тенденцию к структуре. На мой взгляд, вирусный хаос представляет собой не аморфную, бесформенную массу, а сложноорганизованную последовательность.

Конечно же, более локальные вирусы способны (ввиду менее ожесточенного сопротивления на их пути) к более стремительной эпидемии. Речь идет, например, о течении в искусстве, моде или появившемся на рынке новом бренде.

Однако не стоит рассматривать деятельность этой вирусной лаборатории как ограниченную лишь производством новых штаммов. Вирусная природа любых витальных проявлений не может быть определена лишь посредством процесса мутации. Любой штамм нуждается также в его поддержке и сохранении жизнеспособности. Так, распространение христианского вируса, сохраняющего духовность западного мира, стало возможным лишь через десятилетия после его создания благодаря посредничеству Св. Павла. Таким же образом новая научная парадигма, технология, идея, тенденция в моде и т. д. нуждаются в поддержании, распространении и развитии. Степень жизнеспособности штамма определяется именно этим фактором. Поэтому великие культурные, научные, философские и теологические штаммы, оставившие след в истории, – это, кроме всего прочего, результат крупнейших вирусных маркетинговых проектов. При этом существуют принципиальные отличия процесса создания штамма от процесса его поддержания.

Противодействие вирусной угрозе таким способом является наиболее доступным средством, так как ребенок – наиболее управляемая форма вируса (в отличие от глобального вируса человечества, инфицирующего Землю).

Говоря об особенностях природы человека с точки зрения вирусологической модели, стоит отметить некоторый дуализм, присущий self. С одной стороны, человек является носителем вируса. В этом случае контактирование людей, опосредующее заражение и мутацию, может быть рассмотрено как основное средство эволюции (при этом цепочка «заражение – мутация – заражение» выступает в качестве основного эволюционного механизма). С другой стороны, человек сам по своей природе является вирусом, обнаруживая все его свойства. Если эту, на первый взгляд выглядящую как противоречие, дуальность проанализировать через призму принципа дополнительности, то в этом случае представления о человеке как вирусе и как носителе вируса окажутся дополняющими друг друга – человек-вирус является также и носителем различных штаммов. Таким образом, человек обладает дуальной вирусной природой.

Например, лидер секты, озабоченный в большей степени стремлением к власти и богатству, тем не менее может оказывать значительное влияние на процесс инфицирования адептов. Так же и харизматичный преподаватель, транслирующий содержание вируса, но не являющийся при этом инфицированным им, может способствовать заражению слушателей.

Под тяжким бременем носителя значительного по своему влиянию вируса я подразумеваю побочные вирусные явления, испытываемые этим носителем. Я имею в виду огромную по своему объему и значению ответственность Иисуса Христа, безумие Ван Гога, Ницше, тотальное одиночество лидеров новых научных школ – Галилея, Фрейда и т. д.

Мы живем в эпоху цитатности, когда сказанное сегодня является лишь последовательностью более или менее трансформированных цитат. Применительно к нашему изложению это означает, что вирусы производят сами себя посредством создания мутационных конфигураций различного дизайна.

Относительно природы человека стоит сделать еще одно дополнение. Люди являются недолговечными, однако постоянно воспроизводящимися штаммами (в отличие от объектов неживой природы). Думаю, что с этим обстоятельством связана ошибка рассмотрения человека лишь в качестве носителя вируса.

Этимология психотической ситуации определяется зачастую столкновением внутри одного self антагонистических штаммов, имеющих ядерный self-образующий характер.

Резистентность к штамму может оказаться проявлением другого штамма (контрзависимости, антагонистического убеждения, веры, ценности и т. д.). Другими словами, сопротивление новой идее или концепции определяется наличием и силой антагонистических идей, которые в настоящий момент определяют функционирование self.

Если предположить, что антибиотики выполняют не разрушающую вирус функцию, а ассимилирующую, нивелирующую его деструктивные последствия, тогда контакт self является некоторым аналогом антибиотиков. Другими словами, контакт – это осознаваемый процесс коммуникации со штаммом с возможностью его ассимиляции. Устойчивость психического функционирования self при этом определяется не резистентностью к штамму, а ассимилилятивной способностью.

Обсуждение происходило во время летнего интенсива «Одиссея Гештальта» на Каролино-Бугазе в августе 2007 года.

Мифологическое же мышление, характеризующее сказки, обладает, как известно, свойством паралогичности (т. е. Парадоксальным сочетанием противоположностей).

Например, по мнению, К. Витакера, психотик – это тот человек, который не смирился с условиями жизни в современном мире, ведущий постоянную борьбу за свою личность [К. Витакер, 1998].

К счастью, подавляющее большинство предпринятых аналитических попыток носят поверхностный или типичный характер – «Курочка» блюдет свою целомудрие, защищая не только себя, но и исследователей.

Думаю, именно с этим связаны трагические или просто странные случаи, зачастую сопровождающие анализ «Курочки». К ним относятся уже описанные выше. Кроме того, в ходе подготовки этого эссе ваш покорный слуга имел неприятность тонуть в неспокойных водах Черного моря в день написания первой страницы текста. После этого и родился подзаголовок работы «Оставьте Курочку в покое»