Психология социального отчуждения - [17]

Но в любом случае примитивный склад ума влияет на мироощущение в целом.

Страх – постоянный спутник умственно отсталого человека. Как сформулировал В. Рожнов в главе «Психическая травма» своего руководства по психотерапии, «стресс от неопределенности и стресс от неупорядоченности», когда тягостная неуверенность, создаваемая «этим новым», которое «не вписывается в рамки знакомых форм поведения, может выступать как своеобразный травмирующий психологический фактор… У некоторых в быту, в повседневном режиме, в конкретной окружающей обстановке, а у других – в области идеологии, мировоззрения, этических норм, личностных индивидуальных отношений». С учетом советской лексики сказанное можно интерпретировать как установку на страхи, порождаемые необычной ситуацией (внешние, информационные) и опасением когнитивного диссонанса, когда новое противоречит ценностно-ролевому в личности, из-за чего к тому, что человек не верит среде, присоединяется неуверенность в самом себе.

На необходимость учитывать психическое состояние военнослужащих из числа умственно отсталых указывает наставление вермахта от 1944 г., когда дефицит пополнения вынуждал немецкое командование призывать на службу не совсем годных людей. «Надо знать, что требования военной службы, которые для здорового не дают никакой нагрузки, чрезвычайно легко вводят слабоумного в такое состояние, в котором он способен на решительные внезапные действия. Нередко слабоумный в легкой степени, сталкиваясь с кажущимися ему непреодолимыми препятствиями, вступает на путь самоубийства. Все воинские чины, являющиеся руководителями рабочих команд и рабочих мест, где находятся такие лица, должны понять и знать, что обращение с ними должно быть строгим, но терпеливым и полным понимания, что они не могут самостоятельно справляться даже со своими малыми заботами».

Приведенные случаи рисуют картины, знакомые каждому человеку по воспоминаниям детства, когда мир казался очень сложным и оторваться от среды, с которой себя отождествлял (главным образом – семьи), казалось очень страшно, ибо человек спокоен только тогда (по Л. Фестингеру), когда воспринимает себя участником событий, смысл, содержание и цели которых доступны его пониманию, что позволяет: а) анализировать информацию (дифференцировать); б) оценивать значение фактов в сравнении с принятой шкалой ценностей (дискриминировать); в) связывать факты в обобщающую структуру цели (интегрировать).

Типичным способом ухода от реальности людей с примитивным складом ума Э. Кречмер считал аутистическое исполнение желаний, обязанное своим существованием способности к отчуждению в мир воображения незаметно для окружающих, когда стремление удовлетворить потребность эмоционального контакта реализуется, как это бывает у детей, без реального воплощения.

В жизни каждого человека наверняка были моменты, когда воображение помогало ему смириться с обстоятельствами подобным образом. И можно было бы привести разные примеры, особенно из области психопатологии, но мы посчитали правильным процитировать работу автора этого термина Э. Кречмера с тем, чтобы уловив основную мысль, в дальнейшем при необходимости проводить аналогии с современной практикой.

«Тихая, трудолюбивая, внутренне всегда довольная девушка, не обращавшая внимания на жизнь окружающих, увидела на фабрике надзирателя, который ей очень понравился. Каждый его взгляд она считала знаком любви. Когда он на долгое время покидал те места, она оставалась с твердой надеждой, что впоследствии он женится на ней. Этим представлением она жила долгие годы, внутренне счастливая, как невеста. Она не нуждалась ни в чем для полноты своей уверенности и никакое внешнее обстоятельство не разрушало в ней этой уверенности»[21].

Тихие отщепенцы, берегущие свой маленький внутренний мир, полный мистики и условных ценностей, нередко относятся именно к этому типу, что сразу обнаруживается, когда отсидеться в скорлупе по тем или иным обстоятельствам не представляется возможным. О. Бумке как-то заметил, что «первые часы военной службы обнаруживают дурака яснее, чем вся предшествующая жизнь». В XIX в. растерянность примитивно мыслящих деревенских девушек, взятых в няньки и выплескивающих свое напряжение в агрессию против детей, блестяще описана многими писателями и публицистами от психиатрии и юриспруденции. Например, Н. В. Краинский в своей брошюре «Девочка Маша, собака Джильда и беспокойный психиатр» описал случай, очень похожий на тот, что в Германии описал Э. Кречмер.

«Молодая девушка из деревни, слабая, кроткая и застенчивая, поступает на городскую службу в прислуги. Первые недели она выглядит больной и усталой, но не жалуется. Вдруг однажды дом объят пламенем, а дети хозяев убиты. На суде открывается, что тоска по родине стала аффективным побуждением, отколотым от остальной личности, имеющим самодовлеющее значение… У обыкновенной прислуги мысль о возможном преступлении должна была бы пройти длинный и запутанный путь через все интерполяции, которые создались бы дальше из запаса чувств и представлений целостной личности: сострадание к хозяевам и детям, мысль о родителях, страх перед наказанием, внушенные в школе религиозные и моральные принципы и т. д. И по прохождении этих интерполяций импульс тоски по дому не привел бы к действию в форме поджога и убийства. Он был бы заторможен, видоизменен дюжиной противоположных энергетических импульсов и побуждений, так что в конце концов моторная реакция явилась бы чем-то совершенно безобидным. Нашу преступную девушку отличает то обстоятельство, что импульс тоски по родине не прошел через фильтр целостной личности, а непосредственно воздействовал на психомоторную сферу и вызвал действие, наиболее бессмысленное для личности в целом