Психология и трубадуры - [4]
возникает между двумя полюсами, созданными самой природой, разделившей человеческие механизмы на два типа.
Отметим, что полу присуща двойная функция, предназначение его двойственно: он ответственен за размножение и обучение[21]; точно так же в царстве текучих сил мы сталкиваемся с тем, что колебания одного вида в силу различной интенсивности производит свет или тепло. Какой ученый будет настолько глуп, чтобы утверждать, будто свет происходит от жара, - но разве менее ошибочен рационализм тех писак, что обнаруживают источник вдохновения или религиозного опыта единственно в инстинкте размножения?
Проблема, в той мере, в какой она связана с Провансом, сводится к следующему: Не приобретает ли эта "рыцарская любовь", весьма странная и экзотичная, некие переходные качества? Она питаема оттенками или интенсивностью переживаний - не принимают ли эти "оттенки" формы истолкования божественного порядка? Не ведет ли это к "овеществлению чувствительности" и истолкованию космоса как чувственного?
В самой нашей природе заложено - это бесспорно и относится к фактам, поверяемым наукой, - что при "нормальном ходе вещей" в иные времена, в некоторые определенные мгновения больше, чем в другие, человеку дано ощутить свое бессмертие. Прежде, чем судить, насколько сильно влияние этого феномена в Провансе, мы должны обратить пристальное внимание на историю различных оргаистических и экстатических культов и религий, - от относительно примитивной Вакханалии до куда более сложных ритуалов Изиды и Диониса - внезапно возникающих и столь же внезапно приходящих в упадок. Возможно, разложение жрецов этих культов было следствием допуска к таинствам одного-единственного неофита, который был недостаточно "sacerdos".
Есть, как мы полагаем, лишь два рода религии. Это религия типа той, что дана в Законах Моисея, или получила распространение в Риме, в Британской Империи, когда, чтобы держать в повиновении возбужденную чернь, некто изобретает для острастки толпы хмурое пугало, называемое им богом.
Напротив, христианство и все другие формы экстатических религий берут свое начало не в догме, не в пропаганде чего-то, объявленного единственной истиной или всеобщей истиной; они, внешне, весьма мало озабочены этикой; основной объект их поклонения - нечто, способное вызывать доверие к жизненной силе как таковой. Учения их варьируются раз от раза, сохраняя неизменным одно - это всегда своего рода рабочие гипотезы, приемлемые для людей определенного склада характера - некое "нервное сплетение", подходящее для особой организации интеллекта и темперамента, и позволяющее людям такого склада жить в мире с "порядком", с человеком и природой. Эти древние культы были разумны, когда прибегали к тщательному испытанию неофитов и требовали от них послушничества, ибо тем самым становилось ясно, обладают ли новообращенные необходимым характером и внутренним складом.
Следует учесть, что группы, которые эти культы объединяли - жрецы, менады и прочие, уцелели в Провансе и продолжают существовать сегодня – хотя в нашем обществе для них совсем нет почвы.
Не буду обманывать читателя, у меня нет никакого окончательного решения; для надлежащего обсуждения провансальской поэзии в "trobar clas" я могу лишь подсказать некие улики и намекнуть на возможную линию расследования. Небезразлично отношение павликиан к браку - я имею в виду не общее неодобрительное и враждебное отношение, но более специфичные высказывания по этому поводу[22]. Что бы ни говорилось о наличии пережитков язычества в почитании Богоматери или культе девственности, нет явлений, существующих помимо порождающей их причины. Язык описаний "невесты" у христианских мистиков, и все его производные; древние представления о слиянии с богом или царицей Изидой - все это, как "атмосферные влияния", должно быть взвешено; так же должны быть приняты во внимание свидетельства искусства и характер изменений в его подходе к предмету.
Если обратиться к прекрасной эпиталаме Катулла "Collis O Heliconii"[23], мы обнаружим, что брак в этом тексте рассматривается исключительно в одной плоскости; невеста здесь играет ту же роль, что отведена ей в современном Марокко, когда важна ее "нормальная", связанная с продолжением рода функция. Речь идет о концепции жертвенности. И все же, фиксируя собственные эмоции, Катулл оговаривается: "Не как любовник, а скорей, как отец"[24]. Проперций пишет: "Ingenium nobis ipsa puella fecit"[25].
Считается, что мистикой брак окутало христианство; но такой вывод был бы слишком поспешен. Анатоль Франс в своих комментариях на горациеву оду "К Левконое" многое поведал нам о разных восточных культах, воцарившихся в Вечном Городе. Греческое поселение в Марселе очень древне. Сколь многое от этих римских настроений или этой моды на Восток распространилось из Рима в римские сельские усадьбы, которые были последней опорой культуры, сказать трудно; у нас слишком мало свидетельств, относящихся к периоду с конца шестого по начало двенадцатого столетия. Во всяком случае, мы очень далеки от Катулла, когда сталкиваемся со строками Пейре Видаля
