Психология греха - [28]
- Ну мы же не знаем, сколько времени до того они пробыли в Торлине!
- А сколько времени пробыл здесь ты? – яростно спросила Виктория. Что творится в голове Люка? Он хотя бы понимает, что своими словами может породить недоверие ко всем без исключения, даже к людям с самыми чистыми намерениями?
Мужчина заткнулся. Казалось, он упорно хотел сохранить в тайне причину своего прибывания в городе. Этим он ещё меньше нравился женщине. Надо было как можно скорее найти остальных, до того, как их найдёт «судебный пристав». Если Люк прав, то с оружием тот стал ещё опаснее.
Виктория осмотрела улицу. Не оценить её расположение было невозможно. Можно было смело предположить, что улица, на которой сейчас сидела Виктория, находилась между двумя небольшими горками. Через два дома поперёк дороги возвышался путепровод, несколько разрушенный временем. Он был на одном уровне с предпоследними этажами пятиэтажных домов. Ещё одно подтверждение существованию возвышения были следующие за стоящими прямо у дороги дома. Если вглядеться, можно было увидеть их крыши, выглядывающие из-за первых домов. Маловероятно, что они просто были на этаж или два больше – судя по архитектуре всего города, все дома были одной высоты, конечно же, за исключением тех, которые были меньше, чем в пять этажей.
В живых останется только один из десяти. Эти слова врезались в память Виктории, не желая покидать её головы. Но в них не было никакого смысла. Если считать вместе с убитым Гордоном, то их всего было девять. Десятым мог оказаться сам убийца. Но зачем тогда ему говорить, что выживет только один? Выходит, он намерен убить всех? Возможно, он просто хотел ввести их в панику. Сделать так, чтобы никто никому не доверял, натравить друг на друга. Это было несложно, более того, началось вполне успешно. Виктория знала, что все они сейчас в нестабильном состоянии. Люк уже пытается настроить её против Возира и Хаумеи. Можно только догадываться, что сейчас делают остальные, угодили ли в ловушку незнакомца, став участниками в его игре на выживание. Как бы ни хотелось верить, что нет, но Виктория понимала, что Церуго и Шейн, может быть и Криста, легко поддались на блеф хитрого незнакомца. Вряд ли они сейчас понимают, что если бы работали все сообща, то никому не пришлось бы рисковать своей жизнью. Но смерть Гордона. Именно она выбила из колеи, на какое-то время лишив самоконтроля.
- Люк, - позвала Виктория. Бездна, пожирающая улицу, приближалась, - перед тем как Гордон...погиб, ты не видел ничего странного?
- Ты издеваешься? То есть, ты хочешь сказать, что во всём этом есть что-то не странное? Всё лишено какого-либо смысла!
- Нет, - женщине надо было узнать. - Перед самой смертью. Когда он выходил из машины. Ты ничего не видел?
- Я помню только звучание колокола. Бессмыслица какая-то.
- Колокол? – Виктория припомнила, что тоже слышала его, - нет, колокол звучал сразу после... убийства.
Каждый раз, перед тем, как сказать что-то связанное со смертью Гордона, Виктория запиналась. Отнять человечскую жизнь. Даже глазом не моргнув. Что способно сотворить такое?
- Я имею ввиду, что ты видел? – попробовала издалека объяснить Виктория. Если Люк и правда не знает, о чём речь, то лучше ему и не знать. – Там, мобильный домик, тебе ничего не говорит?
- Что за чушь ты несёшь, Виктория? – разозлился Люк. – Хватит с меня. Сиди сколько хочешь, а я буду спасать себе жизнь. Одному будет намного легче выжить. Не иди за мной.
- У одного у тебя будет меньше шансов! – крикнула Виктория повернувшемуся к ней спиной Люку. Ей не хотелось останавливать его – но она понимала, что так будет безопаснее. Если он что-то и задумывает, то реализовать это будет труднее с ней рядом. Нет, оставаться в неведении, где будет Люк и что делает – слишком огромный риск.
Мужчина не остановился. Он двинулся прочь от Виктории, но далеко уйти не успел. Дорога впереди неожиданно стала проваливаться, загнав обоих в угол. Никаких поворотов с дороги не было. Спереди и сзади путь разрушался, причём спереди в разы быстрее.
Поражённый Люк отскочил, при этом очень громко выругавшись нецензурными словами. Виктория вскочила, как ужаленая. Сердце застучало так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Впервые в жизни она почуствовала приближение смерти. Даже убийца Гордона не вызвал в ней таких чувств. Тогда был только страх; сейчас все её мысли были заняты желанием остаться в живых. Ещё никогда она не хотела чего-то так сильно.
Психиатр кинулась к двери ближайшего дома, путь к которому ещё не был преграждён. Она дёрнула ручку – дверь не поддалась. Но Виктория не теряла надежды. Она рысью подлетела к двери соседнего дома. Женщина была вне себя от радости, когда вторая дверь поддалась. Если бы дверь была заперта, ей могло не хватить времени добежать до дома на другой стороне разваливающейся улицы.
- Люк! Беги сюда! – крикнула она растерявшемуся мужчине. Люк опомнился и сразу же кинулся к спасительной двери. Вбежав вовнутрь он оттолкнул Викторию к стене и, не извинившись и не поблагодарив, упал на колени, руками упёршись в пол. Казалось, что он сейчас начнёт целовать землю, на которой стоял.
Странная история произошла с одной писательницей. решив поместить своё повествование в один из городов-призраков, она попросила мужа достать ей спутниковые фотографии этого места. И каково же было её удивление, когда на фотографиях она увидела довольно-таки милый и жизнерадостный городок, населённый людьми. Ещё более странным оказалось то, что все остальные, смотря на фотографии, не видели того, что видела Эрида. Жуткие мистические тайны и леденящие кровь ужасы ждут вас в долгожданном романе Петра Михеева "Память мёртвых".
Вновь мрачные мистические тайны и леденящие кровь ужасы в продолжении романа Петра Михеева "Память мёртвых".
В данной работе показывается, что библейская книга Даниила, а говоря более острожно, её пророчества, являются лжепророчествами, подлогом, сделанным с целью мобилизовать иудеев на борьбу с гонителем иудейсва II в. до н.э. — царём государства Селевкидов Антиохом IV Эпифаном и проводимой им политики насильстенной эллинизации. В качесте организаторов подлога автор указывает вождей восставших иудеев — братьев Маккавеев и их отца Маттафию, которому, скорее всего, может принадлежать лишь замысел подлога. Непророческие части ниги Даниила, согласно автору, могут быть пересказом назидательных историй про некоего (может быть, вымышленного) иудея Даниила, уже известных иудеям до появления книги Даниила; при этом сам иудей Даниил, скорее всего, является «литературным клоном» древнего ближневосточного языческого мудреца Даниила. В книге дано подробное истолкование всех пяти «апокалиптических» пророчеств Даниила, разобраны также иудейское и христианское толкования пророчества Даниила о семидесяти седминах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.