Пшеничные колосья - [20]
Не знаю, может, так казалось только мне. В село я приезжаю два — три раза в год, не больше. Повидаться с отцом, друзьями. Но в конце сентября давно не приходилось бывать. Таких дней, как этот, было много в моей жизни. Они навсегда запали мне в душу, напоминая о Селишком ручье, Осыме, Вагане, о тех местах, где я пас отцовских овец. В те времена я мог часами лежать на спине где-нибудь в поле, вслушиваясь в голоса осени, и грустить по матери и братишке, рано ушедшим из жизни. В такие часы для меня ничего не существовало на свете, кроме притихшего поля и тени деревьев. И сейчас я шел по шоссе, как зачарованный; мне казалось, что я плыву по воздуху, насыщенному золотистым светом, приглушенным звоном и запахом жухлой осенней листвы. Вот и наш старый дом, в котором я родился и вырос, два разветвившихся дерева у входа. Только я подумал, не зайти ли повидаться с теткой Йоной, которая жила в нем совсем одна, как за спиной послышались быстрые шаги. Не успел я обернуться, как мне плечо легла чья-то рука.
— Догнал все же, — услышал я радостный голос. — Думаю, хоть до самого вашего дома буду бежать, но догоню.
Это был Петр, мой сверстник и друг детства. Он был крупный, широкоплечий, румяный, по щекам стекали капельки пота…
— Ты и впрямь здорово бежал, — сказал я.
— За тобой не угонишься, — засмеялся он, вытирая пот с лица. — Я увидел тебя еще у Чичаните… Ну и припустил… Догнал все-таки… Знаешь, у меня к тебе просьба.
— Говори, — я взял его под руку, и мы зашагали по дороге.
— Давай зайдем к нам. Мать очень хочет с тобой повидаться. Все просит: Петр, как придет Добри, позови его к нам. Маленькими все у нас играли.
В детстве я часто бывал у них. Помню, как мы с Петром шлепали по лужам после дождя, вместе крали мак в саду деда Горчо, вместе колядовали, вместе пасли овец на полянах… Мать Петра, тетя Дана, была вдовой. Но в их доме не чувствовалось отсутствие мужчины. Она сама справлялась с мужской работой: пахала, сеяла, осенью наравне с мужчинами рубила дрова в лесу. Иногда я слышал, как она напевала что-то. Голос у нее был сильный, суровый, строгий. Да и фигура у нее была мужская. Невысокая, коренастая, круглолицая, с уверенной походкой. Не раз я видел, как она рубила дрова, готовила корм скоту, тащила ветки овцам, а вечерами сидела с прялкой у теплой печи.
Мы дошли с Петром до перекрестка и остановились. Их дом был недалеко, в сотне шагов от дороги. Зная, что отец ждет меня к обеду, я колебался, но потом решил зайти ненадолго, повидаться с тетей Даной.
— Пойдем, — сказал я Петру.
Тетя Дана словно ждала нас. Она стояла на высоком крыльце нового кирпичного дома с видавшим виды противнем в руках. Она очень постарела. От прежней тетушки Даны ничего не осталось. Перед нами стояла изможденная пожилая женщина с потухшим взглядом. Из-под платка выбивались седые пряди. Увидев меня, она очень обрадовалась, уронила противень и смущенно стала вытирать руки о фартук, чтобы поздороваться.
— Как это ты так?.. Как надумал?
— Я часто вспоминаю о тебе, — сказал я, — да все дела… София ведь далеко, приезжаю на день-два, навестить отца…
— Состарились мы с твоим отцом, Добри, состарились…
Перед домом был чудесный палисадник. Цветы, цветы. Кто сажал их? Кто ухаживает за ними? Наверное, сноха или внучка. Сесть бы сейчас вон там, у чешмы, под айвой, любоваться цветами, слушать в ленивой полудреме жужжанье пчел и смотреть, как коричневые бабочки перелетают с розы на розу. Деревенские женщины умные, догадливые. Тетя Дана сразу же спросила:
— Кто за садом смотрит? Да, я в нем хозяйничаю… Снохе некогда — целый день в поле, а внучка в городе учится… Да вы входите в дом, что это мы в дверях-то стоим?
Первым вошел в дом Петр, за ним я и тетя Дана. Открывая дверь каждой комнаты. Петр говорил:
— В этой комнате мы с женой живем, эта дочкина, эта — сына, а эта южная, самая лучшая, — мамина.
Комната тети Даны была залита осенним солнцем, словно прилепившимся к серебристому стеклу громадного окна. Петр подошел к кровати, стоящей у самого окна, улыбнулся и толкнул ее. Кровать покатилась по комнате.
— Вот, — сказал он, — купил специально для мамы. На колесиках. Когда жарко, можно передвинуть ее в тенек, когда холодно — на солнышко… Правда…
Видимо, он хотел еще что-то сказать, но мать его перебила. Да таким голосом, в котором я уловил прежние строгие, суровые нотки:
— Петр, будет тебе хвастаться перед Добри, не видал он, что ли, такого добра, ступай-ка лучше в погреб да принеси арбуз, какой побольше. Ну, иди!
И хотя Петр давно уже перерос мать, стал здоровенным мужчиной, отцом двух детей, он все же покорно направился к двери. Тетя Дана села на кровать, скрестив на груди руки, и вздохнула так тяжело, что я испугался:
— Что с тобой, тетя Дана?
Она сидела неподвижно, а я не знал, что делать. Лицо ее как-то вытянулось, глаза запали и погрустнели… Что-то мучило эту старую женщину.
— Что со мной? — она всхлипнула и поправила платок. — Хорошо, что ты к нам заглянул, хоть тебе сказать. Хочу с тобой поделиться, пока сын не вернулся.
Я взял стул и подсел к тетке Дане. В окно виднелась широкая улица, дом Гено Чокоя, два вяза и два старых, давно покинутых аистиных гнезда.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.