Прыжок через быка. Двойник-антипод героя в литературе и кино. Опыт фантастического расследования - [117]
А в седьмом стихе кузнечик назван ангелом:
Но именно не просто назван, а действительно становится ангелом – благодаря художеству. Его НЕ отражается в АН, слово «кузнечик» отражается в слове «ангел», и отражение это было исподволь подготовлено. Сначала (в первом стихе) было НЕ – ЕН (кузНЕчик – блажЕН), потом (в четвертом стихе) НА – АН («наслаждаешься медвяною»). Затем три ударных А шестого стиха («Но в сАмой истине ты перед нАми цАрь»). И вот – АНгел. Кроме того, эти НЕ и АН попадают оба на ударный слог первой стопы: «кузНЕчик» – «ты АНгел». Я думаю, что эти два ключевых слова стоят на отражающих друг друга местах и в стихотворении. Хотя стихотворение представляет собой пять двустиший (если посмотреть на рифмы), по смыслу оно, пожалуй, распадается на начальное четверостишие, серединное двустишие и заключительное четверостишие. Полустишие «Кузнечик дорогой» открывает начальное четверостишие, а полустишие «ты ангел во плоти» – заключительное четверостишие:
Посмотрим на последний стих:
Вот он, «кузНЕчик» – во всю свою кузнецкую. Каждое «не» (или «ни») отрицания – это прыжок. Всего четыре прыжка. Каждое отрицание внешней зависимости, несвободы есть одновременно прыжок-полет, есть утверждение внутренней свободы. Утверждение, реализация того «прыжкового» НЕ, которое является ядром слова «кузНЕчик».
На самом деле все заключительное четверостишие рисует своим ритмом прыжки кузнечика, в то время как в первом четверостишии кузнечик еще, так сказать, спокойно нежится в траве. В срединном же двустишии высказывается мысль – причем в двух резко противопоставленных изречениях: мнению толпы (глазам многих) противополагается истина:
Эти два стиха образуют внутреннюю границу стихотворения, представляют собой как бы вставленное в стихотворение зеркало (что подчеркнуто также противоположными слогами ЕН – НЕ: презрЕНна – истиНЕ). В Дозеркалье кузнечик – еще тварь, в Зазеркалье – уже царь.
Сколько в стихотворении кузнечиков? Один, конечно. Но в то же время их три. Первый кузнечик – сидящий в траве, не прыгающий кузнечик. Второй кузнечик – «презренна тварь» в момент трансформации, в момент превращения в ангела, в царя. Третий – прыгающий кузнечик. Кузнечик до метаморфозы – кузнечик в момент метаморфозы – кузнечик после метаморфозы.
Фигурка юноши, прыгающего через быка (из Кносского дворца)
Предпоследний стих говорит о полном единстве кузнечика с миром, это «tat tvam asi [316]». В нем четко звучат все шесть ударений – по три на каждое полустишие:
Само слово КУЗ-НЕ-ЧИК, как и распространяющее его стихотворение, состоит из трех частей.
Посмотрим на его первую часть (КУЗ). Звук К, который словно охватывает, заключает в себя слово «КузнечиК», повторяется в начальном четверостишии в словах «коль», «коль» (и этот повтор намекает также на возможность прыжков). Мы словно притрагиваемся к тельцу кузнечика, ощупываем его. Звук З отражается в начальном четверостишии в звуках З и Ж (родственных между собой – оба переднеязычные звонкие щелевые): «блажен», «жизнь», «меж», «наслаждаешься». Заднеязычный глухой смычный К, кажется, передает точечность (малость) кузнечика и, может быть, его скрытое положение в траве, а переднеязычный звонкий щелевой З – его вибрации, его дрожание, его наслаждение жизнью. КУЗ – хрупкое и поющее тельце кузнечика.
Посмотрим на вторую часть слова (НЕ). В стихотворении она развита в мысль о «самой истиНЕ», в НЕт! – несвободе. Слог НЕ произносится протяжно (видимо, из-за своей открытости, а также из-за сонорного и мягкого Н), тем самым подчеркивая (в стихотворении) ласковость обращения («кузнееечик дорогой!»). Протяжность слога НЕ передает также замирание, затишье перед прыжком. Смена гласных в слове «кузнечик» (У – Э – И) также говорит о том, что в серединке подготавливается прыжок (от заднего верхнего гласного У – к переднему среднему Э – к переднему верхнему И).
Посмотрим на третью часть (ЧИК). Она зеркально отражена в слове «сКаЧешь» заключительного четверостишия и почти звукоподражательно («чик!») рисует прыжок (то есть достигнутую свободу).
Слово «кузнечик», как и стихотворение о кузнечике, живо происходящей в нем метаморфозой.
Новалис в повести (точнее, фрагменте романа) «Ученики в Саисе» (1802) говорит о «священном языке»:
«Преимущественно же влек их к себе тот священный язык, который сияющим мостом соединял тех царственных людей с неземными краями и их жителями и кое-какими словами которого, согласно самым разным преданиям, владели еще некоторые счастливые мудрецы из наших предков. Его звучание было чудесным пением, неотразимые тона глубоко проникали внутрь каждой природы и расчленяли ее. Каждое из его имен было как бы словом-разгадкой для души каждого природного тела. Творческой властью этих ритмических колебаний пробуждались все образы мировых явлений, и о них можно было по праву утверждать, что жизнь вселенной – это вечный тысячеголосый разговор, так как в их речи все силы, все виды деятельности казались непостижимым образом соединенными».
