Пруденс - [14]

— Я иногда даже подумывал, не глядит ли он в другую сторону, — лениво заметил Бэттен, — он очень много работает, чтобы сублимировать.

— Вы хотите сказать, что он голубой?

Бэттен искоса взглянул на меня и кивнул.

— Он, например, говорит «очаровательная мисс Грэхэм», но при этом она его совершенно не волнует.

— Нет-нет, — в ужасе настаивала я, — он вовсе не из этих.

— У вас есть доказательства, не так ли? Честно говоря, если бы вы принадлежали мне, я бы давно распустил руки. Выпейте еще бренди и больше ничего не говорите. Я прошу прощения, что разглядываю вас, и дело не только в том, что это приятно, просто вы напоминаете мне кого-то, но я не могу вспомнить кого.

— И Пендл говорил мне то же самое, когда мы только познакомились, — сообщила я.

У меня возникло неприятное чувство, что он знает гораздо больше, чем говорит. Но в комнате было так тепло, а я так много выпила, и он был таким уютным, что у меня был большой соблазн поведать ему мои опасения насчет Пендла. Но тут я вспомнила, что юристы — страшные сплетники. Я не была уверена, что мистеру Бэттену можно доверять, и переменила тему.

После ланча наступила очередь защиты. Когда Пендл поднялся, поправляя мантию и бумажки перед собой, его руки дрожали, но говорил он вполне спокойно.

— Мы намереваемся показать, что мой клиент стал жертвой ужасной клеветы. Его не только обвинили в отвратительном преступлении, но он потерял из-за этого работу и, без сомнения, с трудом найдет другую, его публично опозорили в глазах общества и унизили в глазах семьи и друзей — и все это по одному лишь свидетельству этой девушки. Ее слово против его слова. Ее жених прибыл слишком поздно и нашел дверь запертой. И мы должны выяснить, дамы и господа, что же происходило за этой дверью. Соитие, — он сделал паузу, — в этом нет сомнения, полицейский врач это засвидетельствовал, но по чьей инициативе? Мисс Грэхэм похожа на невинный цветок, но, может быть, под этой маской скрывается змея? — Для большего эффекта он сделал паузу и вперил взгляд в Джимми, который ответил ему тем же, презрительно скривив рот.

Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не захихикать.

Даже когда он принимал присягу, Кэнфилд производил впечатление уверенного человека, сомнительного типа, просовывающего в дверь начищенный ботинок. Присяжные смотрели на него с отвращением.

Пендл задумчиво разглядывал его.

— Мистер Кэнфилд, мисс Грэхэм была хорошей секретаршей?

— Нет, — ответил Кэнфилд.

— Тогда почему вы не уволили ее? Кэнфилд криво усмехнулся.

— Полагаю, потому, что она мне нравилась. По залу суда зашелестели голоса.

— Я же вам говорила, — пробормотала моя толстая соседка, протягивая мне пакет апельсинов.

— Вы хотели с ней переспать? — уточнил Пендл.

— В общем, да.

— Но воздержались от этого?

— Она была помолвлена. У меня есть свои принципы. И потом, Рики Уэтерби сильнее меня.

Это была шутка дурного тона, которая сослужила Кэнфилду плохую службу в глазах присяжных.

— Что же произошло в день так называемого изнасилования?

— Она сказала, что потеряла записную книжку; не могу ли я снова продиктовать ей те письма, которые передал накануне. Я сказал, что у меня назначена встреча. В 5.30 я вернулся и предложил ей пройти в мой офис.

— Во что была одета мисс Грэхэм?

— К этому времени она переоделась, новое платье ей очень шло.

— Вы можете его описать?

— У него был очень большой вырез, который еще увеличился из-за того, что не хватало одной пуговицы.

— Что произошло потом?

— Я сказал, что она потрясно выглядит, спросил, не собирается ли она на свидание с женихом? Она улыбнулась и сказала, что свидание еще не скоро. Я заметил, что ему здорово повезло и что нам следует побыстрее заняться письмами, а то могут возникнуть проблемы. Тут она зарыдала и сказала, что загнала себя в ловушку, что ее жених ни на что не способен в постели.

На галерее для публики послышался недовольный ропот. Судья велел замолчать. Лицо Фионы ничего не выражало.

— За дверью послышались шаги. Фай — я имею в виду мисс Грэхэм — попросила меня закрыть дверь и плакала не переставая. Я сказал, что она с ума сошла, выходить замуж при таком положении дел. Я обнял ее, чтобы утешить.

— Она сопротивлялась?

— Боже мой, вовсе нет, совсем наоборот. Она сказала, что уже давно меня хочет. И в следующий миг мы уже были на полу.

— И произошло соитие…

— Безусловно.

Шорохи и покашливания, обычно звучащие в зале, смолкли. Все прислушивались, стараясь не пропустить ни слова.

— Благодарю вас, мистер Кэнфилд, — сказал Пендл и сел. Он, казалось, ликовал, даже тогда, когда за Кэнфилда взялся Бэттен и не оставил живого места от этого рассказа. Хотя Кэнфилд и держался своих показаний, под конец его история уже разлетелась в клочки. Растерянный и бледный, он вернулся на место.

Потом Пендл вызвал хорошенькую машинистку из офиса. Она вошла, хихикая и поправляя прическу, на ней было слишком много косметики. Пендл обращался с ней очень ласково, и вскоре она перестала нервничать.

— Мы обе были в уборной, собирались домой. Было около 5.15. Фай — я имею в виду мисс Грэхэм — переодевалась в красивое платье с очень глубоким вырезом. Она сказала, что позже идет на свидание с женихом. Тут оторвалась пуговица, и платье стало еще более — э-э — нескромным.