Прозрение - [5]
Мало-помалу мы стали ощущать плоды своей работы. Июльские пленники-японцы уже говорили нам о "возрастающем интересе солдат к политике", "об опасениях офицеров, как бы солдаты не узнали правды о войне". Некоторые пленные знали наши листовки наизусть или сохраняли их у себя. Семена нашей пропаганды падали на благодатную почву, которая имелась в маньчжурских и баргутских подразделениях: уже в июле несколько групп солдат во главе с офицерами перешли линию фронта, предъявив наши листовки-пропуска. Этот наиболее радикальный вид пробуждения вражеских солдат проходил в условиях, когда наши войска находились в обороне.
...20 августа предрассветная тишина взорвалась от грохота артиллерийской канонады и авиационной бомбардировки. Едва только смолкли разрывы снарядов и бомб, как тут же по всему семидесятикилометровому фронту двинулись вперед наши танки, пехотинцы и кавалеристы-цирики{7}. А вслед за ними со стороны Хамар-Дабы донесся "Интернационал": это звуковещательный отряд воодушевлял атакующих - наступал действительно решительный бой. Гимн смолк, и раздался голос диктора: он читал обращение к японским солдатам, и слова его, усиленные репродукторами и попутным ветром, врывались в окопы вражеских войск:
- "Японские солдаты! Вас посылают генералы и офицеры как пушечное мясо на убой против могучей техники советско-монгольских войск. Вы сами чувствуете на себе силу огня многочисленной и меткой артиллерии. На Баин-Цагане были уничтожены сотни ваших товарищей. Что дала вам их гибель? Прекращайте сопротивление! Сдавайтесь в плен! Вас ждет в нем мирная, безопасная жизнь. Или и вы будете уничтожены!"
На окопы противника посыпались листовки, сброшенные звеном скоростных бомбардировщиков, которое специально для распространения пропагандистской литературы выделил в распоряжение политотдела командующий ВВС армейской группы комкор Я. В. Смушкевич. Десятки тысяч листовок раскидали цирики, прорвавшиеся в тыл врага.
Как известно, войска Красной Армии и монгольской Народно-революционной армии в ходе наступления окружили японскую группировку, расчленили ее на части и уничтожили{8}.
Под ударами советско-монгольских войск первыми дрогнули союзники японцев. Группами уходили они в тыл или переходили на нашу сторону. Так, в ночь на 23 августа, наколов на штыки наши листовки, словно маленькие разноцветные флажки, перешел линию фронта маньчжурский батальон (300 солдат и 12 офицеров) во главе с командиром. После короткого митинга, который мы устроили, командир батальона предложил написать обращение ко всем маньчжурским частям с призывом последовать примеру его батальона, а шестеро солдат вызвались перейти линию фронта и распространить это обращение в маньчжурских полках. Но солдаты вернулись, нигде не найдя своих соотечественников: деморализованные ударом советско-монгольских войск, маньчжурские и баргутские полки практически уже перестали существовать как боевые единицы - они снялись с позиций и рассыпались по тылам, а командир 5-го кавполка перешел к нам вместе со своими солдатами.
Японские солдаты упорно защищались, и выбить их из окопов или блиндажей было нелегко. Но и они все чаще поднимали руки, уклоняясь от рукопашного боя, а один сдавшийся в плен солдат не только указал расположение огневых точек, но даже порывался пойти в атаку вместе с красноармейцами. Чувствовалось, что воинственный дух в японских войсках заметно падал. Среди трофейных документов был обнаружен дневник убитого японского офицера Ивато Фокуто, отрывки из которого мы напечатали в информационной сводке тех дней. "Становится жутко... Противник торжествует по всему фронту... Спасения ждем только от бога... Стоны и взрывы напоминают ад... Положение плохое, мы окружены... Душа солдата стала печальной..." - такими признаниями пестрит дневник с первого дня нашего наступления. Последняя запись сделана 24 августа: "Наше положение безнадежное".
Действительно, 23 августа кольцо окружения замкнулось. А ночью начальник политотдела полковой комиссар П. И. Горохов{9}, энергичный и неутомимый, передал мне одобренный Военным советом 1-й армейской группы войск текст обращения советско-монгольского командования. В обращении говорилось:
"Японские солдаты!
Вы окружены монголо-советскими войсками. Вы сидите в окопах без воды. Ваши склады с продовольствием, горючим и боеприпасами взорваны, а артиллерия раздавлена советско-монгольскими танками. В воздухе господствует советско-монгольская авиация. Если вы хотите сохранить свою жизнь, сдавайтесь немедленно. Часть полковника Экки пыталась оказать сопротивление и 23 августа была уничтожена полностью. Вас постигнет та же участь, если вы не сдадитесь".
К 6 часам утра 20-тысячный тираж этого обращения был отпечатан и без промедления сброшен с самолетов над окруженными. На барханах то тут, то там замелькали белые флаги и поднялись первые фигурки, но большинство японских солдат не сделали и шагу: тут же на месте они были расстреляны своими офицерами. От тех же, кому все-таки удалось перебежать, мы узнали, что японские генералы скрывают от солдат факт окружения. Мы тут же написали об этом одну за другой несколько листовок, повели непрерывные агитпередачи по звуковещательной станции, и над вражескими окопами снова взметнулись белые флажки, но офицеры опять расстреливали солдат, пытавшихся перебежать к нам. Так повторялось неоднократно еще в течение нескольких дней. Последнее слово осталось за оружием: в ночь на 31 августа ликвидация окруженной группировки была завершена. Границы братской Монгольской Народной Республики остались незыблемыми.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.