Прозрачная маска - [96]

— Впервые слышу о таком направлении в науке. Может быть, в судебной медицине — это нечто другое, известное и реальное?

— Не мне убеждать вас в том, что он был талантливым новатором, создателем новой школы, революционером в науке. На ряде политических судебных процессов профессор выступил с блеском и спас многих людей.

— Вероятно, вы правы. Из вашей оценки можно сделать определенный вывод о прогрессивных политических убеждениях именитого психиатра.

— Совершенно верно. Такая положительная оценка неоспорима.

— А теперь давайте вернемся к вопросу о том, почему вы так убедительно утверждаете, что какие-то книги профессора Шуманова вызвали особый интерес?

— Подчеркиваю: эти нашествия в наш дом начались в последние два года. Не помню точно, сколько раз это случалось, но думается, что не менее трех-четырех раз. Обычно эти типы влезали через окно в кухне. Однажды сорвали сетку от мух. Господин профессор жаловался, что кто-то рылся в его столе, но в милицию не обращался. Вместо него это делала я. Вам уже известно, что первым об этих набегах узнал участковый, бездеятельность которого вы так умело и убедительно оправдываете. И вот результат — исчезновение шкатулки.

— А кому, кроме вас, было известно о существовании такого механизированного тайника?

— Официально только мне и господину профессору. А в действительности оказывается, что и другим!

— Что хранилось в этой шкатулке?

— Предполагаю, книга. Однажды господин Шуманов позвал меня. Он был в таком состоянии, в каком я его видела очень-очень редко. Должна сказать, он был добрым, внимательным, даже нежным! Он показал мне тайник и порядок проникновения внутрь него. Даже позволил потренироваться, нажать несколько раз на рукоятку и на кнопку, чтобы я полностью освоила технику. И тогда же он сказал, что в шкатулке хранятся важные государственные документы. Грустным голосом сообщил, что близок его конец, предупредив, на случай его внезапной смерти, чтобы я забрала шкатулку и передала господину академику Петру Христакиеву. Последний знает, что делать с ней.

— Что представляла собой шкатулка?

— Саквояж из темной кожи, изготовленный под футляр для патефона. Закрывался на металлический замочек.

— Профессор оставил ключи от этого саквояжа?

— Конечно. Но он категорически запретил открывать шкатулку и просил передать ее вместе с ключом.

— Вы брали шкатулку в руки?

— Да, раза два перекладывала ее, чтоб протереть, мне показалось, она была чем-то наполнена, так как была довольно тяжелой.

— А оставаясь одна, не пытались открыть шкатулку?

— Такая возможность у меня действительно была, но я никогда не позволяла себе подобной вольности. Для меня женского любопытства не существует. Важнее всего доверие, которым я всегда дорожу.

— Понятно. И все же, как вы думаете, кто мог выкрасть эту таинственную шкатулку?

— Не знаю, — пожав плечами, ответила она. — Все так сложно! Не такая уж я глупая, чтобы не догадаться, что профессор предвидел кражу ценностей из тайника и очень боялся этого. Но почему — и сам бог не знает!

— Я думаю, заслуживает ли монография профессора того, чтобы ее разыскивали?

— Решайте сами.

— А как по-вашему?

— Я бы очень хотела, чтобы нашли шкатулку. Разве можно допустить, чтобы бандитским путем врывались в чужой дом и обирали его?

— Значит, вы за то, чтобы мы вплотную занялись этим вопросом?

— Да, конечно. Иначе зачем бы вы тратили время?

— Хорошо. Вы уже подали заявление?

— Заявление?

— Да, такой порядок. Вы юрист и знаете, что жалоба должна подаваться в письменной форме.

— Перестраховка?

— Нет, простая формальность, которая нужна, чтобы запустить следственную машину.

— Хорошо… если это необходимо! — сказала она и быстрыми шагами удалилась из комнаты.

Немного погодя послышался стук печатной машинки, а когда она вернулась, в руках у нее было необходимое заявление.

Поздно вечером я доложил полковнику Стаменову о краже в доме профессора Шуманова. Он молча и очень внимательно выслушал мой доклад и в верхнем левом углу заявления наложил резолюцию: «Тов. Димитров, займитесь поиском похитителя!» А потом добавил:

— Зарегистрируйте в канцелярии, все как положено. Лично займитесь расследованием. Необходимо проинформировать и органы государственной безопасности. Возможно, и их заинтересует данное дело. Ты правильно поступил, потребовав официального заявления от истца.

— Почему? — наивно спросил я. — Разве это так уж важно?

— Еще раз повторяю, — сведя брови, подтвердил начальник. — Шкатулкой профессора Шуманова будешь заниматься лично, а не кто-либо из твоих подчиненных. К сведению — покойный ученый был личным другом его царского высочества князя Кирилла, которому Народный суд вынес смертный приговор.

— Ну и что?

— Очень просто. Профессор Шуманов был очень противоречивой фигурой не только как специалист-психиатр, но и как человек. У него наблюдалась какая-то раздвоенность, сразу и не скажешь, к какому лагерю он примыкал. Он был с нами и против нас! А доказательств хоть отбавляй! Казалось, что прогрессивное взяло в нем верх, после тщательного анализа и оценки всей его политической деятельности решили, что нет серьезных оснований, чтобы заниматься им. Наоборот, были сведения о том, что он спас жизнь нескольким заслуженным товарищам, рискуя собственной жизнью и карьерой. А это уже много.