Прозрачная маска - [63]

— Он был моим постоянным клиентом, — сразу вспомнил и, стараясь расположить к себе, защебетал хозяин ресторана «Золотая рыбка». — Приходил поздно вечером — обычно после двадцати трех часов, когда большинство посетителей уже расходились. Сопровождали его, как правило, два-три младших офицера.

— Женщины?

— Боже упаси! — категорически замотал головой собеседник. — Нежный пол для полковника был почти наравне с коммунистами. Тех и других он ненавидел страшно. Убежденный холостяк. Жил у своей сестры — старой девы.

— Кто были его наиболее близкие приятели, с которыми он посещал ваше заведение?

— Кроме адъютанта капитана Момчева чаще всего с Гэсарским приходили капитан Доброславов, поручик Козлев и подполковник Стоянов. Думается, что один из гражданских был адвокатом, фамилия у него… сейчас… что-то созвучное с крестьянской обувью… да, да, Цервуланов, Цервулов или Цервулков, — человек солидный, лет шестидесяти, говорили, что земляк Гэсарского. Когда при нем был юрист, офицеры обычно не приходили.

— Очень мне хочется встретиться с адвокатом Гэсарского.

— И не ошибетесь. Полагаю, будет очень полезно.

— Где его можно найти?

— Слышал, что прожигает скопленные денежки в Копривштице или в Калофере. Хитрая лисица. Понял, откуда ветер дует, и ретировался.

— А офицеры, которые его сопровождали?

— После исчезновения полковника разбежались кто куда. Они не были его коллегами по работе — простые строевые офицеры. Все они страстные охотники, и это их связывало с полковником. Он выписывал для них ружья и боеприпасы из-за границы, возил на охоту на служебной машине. Они смотрели за его собаками, договаривались о встречах с местными охотниками, организовывали вагон, обеспечивали приготовление дичи, спиртное и веселье. Об этом вели разговор и за столом, все об охоте. В присутствии моем или официантов ни слова о другом.

Решил, что разыскивать военных, водивших компанию с господином полковником во время охотничьих оргий, смысла нет. Было бы полезней обратиться к адвокату.

Нашел его в одном маленьком балканском городишке за окучиванием овощей на своем приусадебном участке. В сторонке на скамейке грелась на солнце пожилая женщина с лицом морщинистым от чрезмерного употребления парфюмерии в молодости и со знакомым мне большим, мясистым носом.

Адвокат дядя Юрий, известный под таким именем в околии, положил свое орудие производства и направился ко мне.

— Из народной милиции, если не ошибаюсь? — спросил с легкой дрожью в голосе.

— Да, — ответил я. — Старший лейтенант Димитров из уголовного розыска. Хотел бы поговорить с вами.

— Подождите минутку, я сейчас оденусь, — бледнея, попросил адвокат.

— Вы не волнуйтесь. Я пришел не арестовывать вас, а получить кое-какие сведения о вашем бывшем клиенте, — поспешил я его успокоить.

— Говорите тише, чтобы не слышала жена, — предупредил он, заговорщически озираясь и медленно приходя в себя. — Идите вниз и зайдите в корчму «Бай Киро». Через десять минут я буду к вашим услугам.

В «Бай Киро» — маленькой прокуренной корчме — сидели несколько цыган, распивающих бутылку дешевой водки местного производства, рабочие лесопилки и пенсионеры.

Дядя Юрий был точен. Мы устроились за дверью, и он, повернувшись ко мне, прошептал:

— Не хочу, чтобы знала жена… Я не боюсь, но все мужские разговоры для женских ушей…

— Это Костадинка… Дина… сестра полковника Гэсарского? — как можно мягче спросил я, чтобы не обидеть собеседника.

— Да, после того как этот мошенник ограбил нас и скрылся, мы остались одни и поженились. На старости лет одному страшно.

— Когда вы оформили брак?

— Около года назад.

— Какие-нибудь известия есть о ее брате?

— Официально нет, но мы оба знаем, что он сумел переправить свои капиталы в швейцарский банк, жил в Швеции, затем в Австралии, но этой темы мы вообще не касаемся. Ради нее, ей очень неприятно все это вспоминать. Она сильно пострадала. При бегстве он прихватил около двух килограммов золота, семейные драгоценности, и это ее угнетает. Может быть, сложившиеся таким образом обстоятельства позволяют ей надеяться на то, что старое возвратится, надеяться вопреки моим возражениям, что все ушло безвозвратно и что пора с этим смириться и приспособиться.

Слушая эту тираду, я думал о том, что за человек бывший адвокат. Но последняя фраза дала мне ответ. Наиболее точное определение его взглядов — стремление приспособиться к новой власти, а раз так, необходимо воспользоваться его готовностью говорить. Иронически замечаю:

— Ничего себе, хорошенький братец, — и немедленно перехожу к цели своего приезда. — Впрочем, эти семейные истории для меня неинтересны. Интересует меня не столько ваш шурин, сколько его друзья, особенно последних лет, перед бегством.

— Это очень важно?

— По пустякам из столицы не посылают.

Адвокат немного подумал и ответил неуверенно:

— Я и сейчас вам кое-что могу поведать, но будет гораздо лучше, если вы предоставите возможность вспомнить некоторые подробности. У меня есть и свои впечатления, но они вряд ли удовлетворят ваши запросы. Поэтому прошу назначить мне определенный срок. За это время я смогу познакомиться с личным архивом жены, который она ревностно охраняет.