Прозрачная маска - [100]

Говорили мы долго, но ничего существенного я не узнал. Выйдя на улицу, посмотрел на часы. Они ушли на пятьдесят минут вперед, и я отправился к часовщику: в последнее время часы все время спешили. Старый часовщик обрадовался, увидев меня, снял свой окуляр, взял часы и сказал:

— Ходят слухи, что этот скончавшийся психиатр оставил большое богатство.

— Да, я что-то слышал, — уклончиво ответил я. — А ты, дядя Гошо, откуда узнал, что я имею к этому отношение?

— Рассказывал мне один приятель, присутствовавший на «торжестве» при оглашении завещания.

— Что, и он ждал своей доли?

— И да и нет. Его жена — двоюродная сестра старика. Была заинтересована. Думала отхватить пару-другую тысчонок, но ничего не вышло.

— Проклинают его?

— А кто бы на их месте не проклинал! Особенно после того, как узнали, что их богатый родственник покупал бриллианты, а от этих камушков не осталось и следа.

— И что говорил по этому поводу ваш приятель?

— А что он может сказать, кроме как хулить и называть уважаемого покойника мошенником!

— А я слышал, что и Шуманов отзывался о своих двоюродных родичах не лучше.

— Во всяком случае, «пострадавший» высказал предположение, что какая-то содержанка ученого хапнула бриллиантики.

— Какая содержанка? Ведь Шуманов не был женат!

— Так ее называют. Была приближена, любовница или секретарша! В завещании о ней ни слова, ей не перепало и ломаного гроша. И поэтому он считает, что она предварительно позаботилась припрятать наиболее ценное!

— Но, справедливости ради, надо признать, что Янкова имеет моральное и гражданское право претендовать на свою долю.

— В таких тонкостях я не разбираюсь, главное — мой приятель остался на бобах.

— Теперь, дядя Георгий, ты должен сказать мне, откуда ты узнал о моем присутствии при оглашении завещания?

— Мне сказал приятель. Он видел тебя в моей мастерской и сразу узнал.

— Приятель, приятель, а фамилию-то чего скрываешь?!

— Почему скрываю, ты можешь встретиться с ним.

— Думаю, будет полезно, если встретимся.

— Хорошо, но ты дай мне время, чтобы я подготовил эту встречу, иначе он может рассердиться за то, что разболтал.

— Ну наконец ты назовешь его имя и фамилию, адрес?

— Венелин Ванков. Аптекарь. Живет на улице Альбатрос, дом два, около семинарии. Можешь записать.

— Благодарю, так запомню. Когда можно надеяться на встречу?

— Не раньше чем в конце недели. Мне не нужно его искать. Он не выдержит и сам придет ко мне. Тогда я уговорю его зайти к тебе.

— Это такой высокий сухощавый мужчина лет пятидесяти, немного косоглазый? Заикается, когда говорит?

— Да. Ты его знаешь?

— Видел на «торжестве». Он был с женой.

— Строгая, но добрая. А что касается Ванкова, будешь доволен.

— Спасибо тебе, дядя Гошо.

На улице хлопьями валил мокрый мартовский снег.

Я шел и думал о только что состоявшемся разговоре. Оказывается, София очень маленький город, потому что здесь почти все становится сразу известно, в разной форме любые новости становятся достоянием многих любопытных людей, что иногда помогает нам.

Время приближалось к половине четвертого пополудни, а в четыре у меня была назначена встреча с академиком Петром Христакиевым — одним из наиболее близких приятелей покойного психиатра.

В Академии наук я быстро отыскал нужный кабинет. Входная дверь оказалась двойной, поэтому на мой стук никто не отозвался. Точно в шестнадцать часов появился академик и широким жестом пригласил в свой просторный кабинет.

— Пожалуйста, товарищ Димитров. Впрочем, давайте познакомимся! — И он четко и громко назвал свои имя и фамилию.

После обмена любезностями, во время которых обычно собеседники изучают друг друга, академик пригладил длинные седые волосы и спросил:

— Так какие проблемы вас волнуют?

— Самые различные, но особенно сильно — местонахождение коллекции бриллиантов его царского высочества князя Кирилла.

— Которая была скрыта во время конфискации? — дополнил мое пояснение Христакиев.

— Скрыта или оставлена где-то на временное хранение — значения не имеет. Факт, что драгоценной коллекции нет.

— А чего другого можно было ожидать от такой хитрой лисицы, как князь? Обыкновенно люди, которые хорошо знали его, говорили о нем как об одержимом человеке, рабе своих страстей, и, следовательно, деньги для него не значили ничего. В сущности, коллекционирование бриллиантов нельзя назвать наивным занятием, скорее, это хорошо продуманный ход. Прекрасно понимая, куда ведут события, он готовился обеспечить себя материально. И нужно признать, что путь он избрал классический — бриллианты во все времена котировались на мировом рынке дороже золота. Вопрос в том, успел ли Кирилл заранее вывезти самую ценную часть своих богатств за границу или сокровища остались здесь.

— Да, именно это интересует меня, и я надеюсь, что вы тот человек, который поможет мне точно ответить на этот вопрос.

— Проверка моего патриотизма? И моей гражданской доблести? Красивые слова, не правда ли? Видите ли что, молодой, симпатичный юноша! — постучав указательным пальцем по стеклу на столе, сказал академик. — Боюсь, что ваша схема поиска сокровищ очень элементарна! Вы позволите мне обосновать почему?

Я утвердительно кивнул, и он продолжил: