Проза И. А. Бунина. Философия, поэтика, диалоги - [62]
Тема неосуществленности любви и недостижимости личного счастья для героев еще до их встречи и диалога между ними проступает в ярком пространственном контрасте. Рассказ открывается картинкой «холодного осеннего ненастья, на одной из больших тульских дорог; залитой дождями и изрезанной многими черными колеями» (7, 7). Это пространство, которое приносит с собой герой и которое, открывая неустроенность его жизни, контрастирует с образом горницы, где «было тепло, сухой опрятно: новый золотистый образ в левом углу, под ним покрытый чистой суровой скатертью стол, за столом чисто вымытые лавки» (7, 8).
Тема невозможности обретения когда-то общего пространства «темных аллей» достигает предельного звучания в финале, когда герой возвращается в свой привычный мир и задает себе вопросы, на которые трудно ответить и на которые он вместе с тем уже ответил своей жизнью: «Но, Боже мой, что же было бы дальше? Что, если бы я не бросил ее? Какой вздор! Эта самая Надежда не содержательница постоялой гостиницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома?» (7, 11). Непреодолимость границ, разделивших героев, явлена языком пространства. Между тем разделенные герои в то же время соединены общей судьбой необретенности дома. Петербургский дом для него скорее иллюзия, неосуществившаяся мечта. Не случайно герой представлен в тексте исполняющим роль странствующего «по большой дороге». Она – хозяйка, но только гостиницы для путешествующих.
Однако вернемся к названию. Оно содержит еще и сквозную цветовую доминанту текста, которая также, в отличие от конкретного цветового образа, обладает объединяющей субъективное и объективное смысловой перспективой, на что уже указывалось при рассмотрении повести «Суходол». «Темное» может относиться как к внешнему, объективному, так и являться качеством и характеристикой внутреннего, субъективного. Попробуем обозначить основные контексты употребления этого мотива и его содержательные составляющие.
Темное (часто в сочетании, в соединении с черным) – лейтмотивный знак внешнего облика персонажей: «крепкий мужик <…> темноликий, с редкой смоляной бородой»; «стройный старик-военный <…> еще чернобровый»; «красивое, удлиненное лицо с темными глазами»; «темноволосая женщина <…> с темным пушком на верхней губе» («Темные аллеи»); «крепкая, ладная, с густыми темными волосами, <…> с горячим темным румянцем»; «темноликий, желчный писатель» («Зойка и Валерия»); «темноликий, <…> с черными беспокойными глазами» («Речной трактир»); «рослый мужик с кирпичным лицом в темно-красной бороде» («Дубки»); «темнела и у него только половина головы коротко остриженными волосами» («Пароход “Саратов”»); «Смугло-темное лицо» («Камарг»); «лоск темных волос под белой косынкой» («Муза»). Этот ряд примеров может быть продолжен бесконечно. Особенно последовательно и выразительно мотив темного, черного проведен во внешности героинь-женщин: «Длинная черная коса на спине, смуглое лицо с маленькими темными родинками <…> черные брови» («Руся»); «…мальчишески-женская черная голова, <…> неподвижное лицо, на чистой белизне которого так дивно выделялись тонкие черные брови и черные сомкнутые ресницы, <…> темный пушок над полураскрытыми губами»; «…очень бледная черноглазая молодая дама» («Начало»); «…взгляд темных глаз» («Чистый понедельник»); «… глаза эти были необыкновенно темные, таинственные» («Весной, в Иудее»). Это женщины, которые притягивают героя, в определенном смысле поглощают его (семантика и физические свойства черного цвета), вызывая в нем глубокое чувство-потрясение («Натали», «Руся», «Чистый понедельник») или неодолимую тяжелую страсть («Барышня Клара»). В любом случае они для Бунина воплощают силу самого Эроса, «небесного» или «простонародного», «профанного».
