Снаружи было страшно жарко. После темноты странного аммиачного облака, пейзаж вокруг казался ослепительным.
Михаил прошелся вокруг машины, отмечая слабую коррозию корпуса.
Удивительно, но «Грифон» все еще был в неплохой форме.
И только теперь Михаил сообразил, откуда столько света: южнее за чередой базальтовых нагромождений, а может даже еще дальше, откуда-то из земли лился теплый белый свет. В небо рвались гигантские протуберанцы.
Михаил попытался на глаз прикинуть их размер и ужаснулся: как минимум пару километров. А то и больше.
Приходилось постоянно жмуриться. Михаил потянулся к глазам, забывая, что на голове шлем.
«Слава Богу, — отметил он про себя, — что шлем непрозрачен. А то — прощайте глаза».
Внутреннюю поверхность занимал светодиодный экран, на котором ретранслировалась картинка окружающего мира через несколько миниатюрных камер.
Вернувшись в кабину, Михаил наскоро перекусил и отпил немного воды.
— Когда ты счастлив, то не станешь вспоминать богов, — слова приемного отца Андрея неприятно саданули по душе.
Михаил впервые пришел в гости к новой семье брата.
Жили они весьма небедно. Не сказать, что роскошно, но с большим умом. Андрей, кстати, как потом отметил про себя Михаил, тоже перенял этот эпикуреизм.
— Вы так считаете? — осторожно спросил Михаил.
— Это непреложная аксиома, — улыбнулся отчим.
— Аксиомы недоказуемы, — подал голос Андрей из гостиной, — следовательно, они могут быть и не верными.
— Они очевидны и не нуждаются в доказательствах. А кто идет против них, тот страдает.
— Ладно, отец, — вошел Андрей, — не надо смущать моего брата.
И они прошли за праздничный стол.
Позже, когда они вдвоем с Андреем вошли в комнату последнего, Михаил заметил:
— А они тебя любят. Я имею в виду новых отца и мать.
Андрей как-то странно посмотрел на него, но ничего не ответил.
Он достал из шкафа начатую бутылку коньяка и разлил по рюмкам. Выпив первым, он вдруг спросил:
— А мама?
— Что «мама»?
— Она вспоминала обо мне?
— Всегда, — чуть помедлив, ответил Михаил. Он резко запрокинул голову и выпил коньяк.
— На все воля Аллаха, — пробормотал Андрей. — Я ее ни в чем не виню. Знай это…
Дальнейшая дорога лежала к неведомому свету.
«А что потом?» — спросил себя Михаил. И впервые ощутил свою беспомощность. Он словно влез в зыбучие пески и теперь не мог сам себя вытянуть.
Наблюдая за рождением протуберанцев, ему вдруг в голову пришла мысль, что он находится на солнце.
«Тьфу ты! — Михаил отогнал эту мысль. — Если бы это было так, то я давно бы сгорел».
Он направил датчики на растущую гигантскую спираль нового протуберанца.
Прошло минут пять, прежде чем на мониторе высветились первичные данные: «Температура — шесть тысяч; химический состав — присутствие линий водорода, гелия…»
Он присвистнул.
«И куда это я еду?» — Михаил тяжело вздохнул.
Датчики вынесли на экран данные о магнитном и радиационном поле. Скорее всего, впереди лежал термоядерный океан плазмы, сходной по своей природе с солнечной.
Михаил остановил машину.
Вот он логический конец пути. Теперь ничего не осталось, как возвращаться назад. Океан плазмы, лежащий далеко на юге, пересечь было нечем.
Парадоксальный мир и заканчивался парадоксально.
Михаил резко развернул «Грифона» и на максимальной скорости направился на условный север. Надо было возвращаться.
Через семьдесят два часа пути Михаил уже достиг подножия цепи вулканов. Уже вторые сутки они безмолвствовали. Только тонкие струйки дыма говорили о том, что они дремлют.
Маршрут пришлось прокладывать значительно восточнее первоначального, чтобы заранее объехать лавовые озера.
Воды осталось около двух литров. И как назло постоянно хотелось пить.
Михаил стиснул зубы, уже проклиная тот момент, когда его черт дернул ввязаться в эту авантюру.
Странным было то, что за все время пути он так и не повстречал ни «змеев горынычей», ни шаровых молний, ни прочей лабуды. Будто все затаились в ожидании.
Михаил всю дорогу анализировал. Получалось, что если жизнь в той или иной форме здесь и существовала, то в том далеком океане. Выходила ли она на «берег» — было не известно.
Легче всего, наверное, попадать в мир Дома Огня, было через солнце, чем через зоны с активной вулканической деятельностью. Хотя тогда, возможно, Михаил сразу бы попал в «океан».
«И мгновенно бы поджарился», — усмехнулся он.
Тревожно завыл зуммер движения. Михаил покосился на экраны: вроде пусто.
И тут в десятке метров рухнул дымящейся кусок скалы. И через секунду чуть ближе второй.
Михаил перешел из автомата на ручное управление. Отвернув в сторону, он сделал петлю в маршруте движения. Следующий кусок уже раскаленной докрасна скалы пролетел совсем близко.
Определить источник было трудно. Михаил перевел камеры наблюдения в другой ракурс. И уже через минуту нашел «змея».
Судя по всему, он находился в глубокой расщелине, потому как над поверхностью земли выглядывала небольшая «голова».
«Грифон» снова изменил траекторию и, виляя из стороны в сторону, помчался к «горынычу». Тихо загудел аккумулятор «Мьёльнира», приводя его в боевую готовность.
Михаил ощутил азарт охоты.
«Змей» перестал разбрасывать камни и скрылся в расщелине.
