Проводы - [2]

- Но как же так, - сетовала Полина Ефимовна. - Не говорить же им, мол, налейте, это же само собой разумеется...

Муся больше ничего не отвечала. Она вообще по большей части любила говорить внутренним голосом. Всю свою жизнь она проработала вахтeром в управлении трамвайного депо, и должность развила в ней эту способность. Ей скажут, она в ответ подумает. Или буркнет что-то неразборчивое. Не каждому-то и ответишь со своего вахтерского места.

- С-сука ты мордатая, - говорила сейчас сама в себе Муся воображаемой регистраторше. - Никак решила на мне, простой работяге, нажиться?

- Гм, видите ли, - официальным голосом пыталась выкрутиться обидчица.

- Я всe вижу! - наступала Муся. - A ну, давай шампанское назад, воровка! Минуту даю! Быстро давай, пока я тебе неприятностей не сделала!

- Гм, вы меня пожалуйста, не это... не запугивайте, - пятилась та.

- A я тебя не запугиваю! Я тебе прямо говорю - посажу! У меня муж следователь по особо опасным делам!

- Ох! - смертельно пугалась регистраторша.

- По-ойкай мне! Соскучилась по баланде тюремной, так и скажи!

Юрик тем временем зажимал Зинулю. Перед поездкой в ЗAГС они втихую раздавили бутылку хереса, и шампанское им уже ничего не могло ни убавить ни прибавить. Когда подъезжали к дому, добросердечная Полина Ефимовна уже забыла про потерю.

- Вот мы и родственники, Юра, - ворковала она. - Без подделки! Будешь тещу любить?

- Ну, так а куда ж я денусь! - развязно-добродушно отвечал тот.

- Теща, ити твою налево! - подавала внутренний голос Муся. - Небось и без тебя бы обошлись. Помял бы твою тeлку до армии, а в армии бы и забыл. Не первая и не последняя.

Так оно, возможно, и было бы, если бы теща не застукала зятя на месте преступления, и не пообещай сгоряча зять, который тогда еще зятем становиться и не намеревался, стать им. A дело, значит, было так.

2

В библиотеке нефтяного техникума, где работала Полина Ефимовна, из-за ремонта отключили электричество, и директор разрешил закрыть библиотеку раньше. Выключение света привело к тому, что буфетчица Валя стала размораживать холодильник и выбросила в продажу припрятанных ею цыплят. Таким образом Полине Ефимовне и ее напарнице Татьяне, горбатой девушке в толстых очках, повезло дважды. По дороге домой, сидя у окна тряского трамвая, Полина Ефимовна мысленно забросила одного цыпленка в холодильник, а второго, разделав, надела в неловкой позе на бутылку и поставила на засыпанный солью противень в духовку. Когда цыпленок покрылся масляно-золотистой корочкой, она достала его, и они на пару с Зинулей стали есть его с помидорами, огурцами и баклажанной икрой, намазанной на свежий хлеб с маслом.

Но эта картина имела место только в сознании Полины Ефимовны, а в жизни всe вышло по-другому. Отворив дверь, она услышала мучительные, животные стоны, доносившиеся из комнаты. "Насилуют!" - молнией ударила догадка. Тяжело передвигая ставшие пудовыми ноги, она прошла по коридору и приоткрыла дверь, за которой совершалось преступление.

Увиденное потрясло еe. Еe Зинуля лежала на обеденном столе, устроив ноги на плечах у склонившегося над ней дюжего парня. Но больше всего Полину Ефимовну поразили, две качающиеся в воздухе розовые, детские пятки еe дочери. Их вид необъяснимо придавал полотну особую непристойность.

- Господи, - сказала Полина Ефимовна, одной рукой всe еще держа авоську с цыплятами, а другой ухватившись за дверной косяк, - зачем же на столе-то?

Но никто не услышал еe тихого, дрожащего от ужаса и обиды голоса, и она еще некоторое время наблюдала, как качаются в воздухе вперед-назад розовые пятки. Вперед-назад, вперед-назад...

Она очнулась на кухне от хлопка двери холодильника, куда, движимая рефлексом, сунула ставшее ненужным приобретение.

"Всe, ягодка созрела", - как-то обречено подумала она. Она пыталась еще в этот момент быть рассудительной, Полина Ефимовна, но под еe рассудительностью лежала черная пропасть испуга. Наконец, в комнате Зина вскрикнула сдавленно и, ознаменовав конец этой настольной схватки, издала разорвавший сердце своей несчастной мамы сладострастный стон.

- Ну что, заторчала? - спросил чей-то очень знакомый голос.

(Aх, неужели это Юрик из еe класса?)

- О-о-о... - было ответом.

Полина Ефимовна подскочила и снова села.

В комнате заходили, полилась вода в ванной, и наконец они появились. Зинуля совсем без ничего с распущенными по плечам своими соломенными волосами и за ней Юрик. Зинуля успела даже войти и открыть холодильник, прежде чем Юрик заметил Полину Ефимовну.

- Опа-на! - сказал он, и улыбка расползлась у него от уха до уха. Зинуля ничего не сказала, только побледнела и выскочила из кухни.

Сидя в кухне, Полина Ефимовна слышала, как, переговариваясь вполголоса, они торопливо одеваются. Потом квартира погрузилась в тишину. Она сидела на кухне, не зная, что теперь делать или говорить, а молодые сидели в комнате. Наконец, она поднялась и робко вошла к ним.

В полумраке она увидела на диване Зинулю, зажавшую ладони между коленями и глядящую себе под ноги, и ухмыляющегося Юрика, который устроился невдалеке на подоконнике.

- Значит, я что хочу сказать, - начала, волнуясь, как на собрании, и чуть не вставив "товарищи", Полина Ефимовна. - Я, конечно, всe понимаю, и про акселерацию, и про то, что времена другие. Меня, между прочим, тоже не в капусте нашли. Вот. И я, конечно же, истерик устраивать не стану. Тем более, что уже и поздно. Я хочу только задать тебе Юра, один вопрос.