Проводы - [13]

- Слышь, брат, - начал по-блатному, по-мирному Юрик, высовываясь на переднее сиденье. - Что вы там, в натуре, задумали, а?

- Сядь назад, - сказал сержант, - а то наручники надену.

- Та чe ты, - начал закипать Юрик, - у меня отчим в ментуре работает. Если вы тут какую-то херню сморозите, вам же хуже будет.

- Чего? - недоверчиво обернулся к нему собеседник. - Где он у тебя работает, в каком отделении? Фамилия какая?

Тут какая-то нечистая уголовная сила подсказала Юрику, что фамилию называть не надо.

- Брат, слышь, пусти нас, - снова стал просить он. - Я тебе пятерочку дам. В натуре.

- Ну вот, - обиделся милиционер. - Все так говорят. Папа генерал, мама под полковником, а когда фамилию спросишь, так и в кусты. Некрасиво.

- Брат, в натуре, мы с чувихой пожениться должны. A? В натуре?

- Ну, вот, опять обманываешь, - сказал сержант, на которого нашло педагогическое настроение. - Сам пожениться хочешь, а в кустах с девчонкой валяешься. Не стыдно? Я если бы хотел пожениться, я бы со своей подругой так не поступал. И потом, какой я тебе брат? Тебе тамбовский волк брат, так что сиди тихо и всe, понял?

Тут Юрику ударил в голову жар праведного гнева, он ощутил, что время идeт, что тот второй, сельской, может быть, уже проделывает с Зинулей то самое, что он только что проделать не успел, перед внутренним его взором даже мелькнуло пунцовое лицо любимой, еe тяжелое дыхание, и вместо того чтобы тихонько сидеть, он развернулся и нанес доморощенному Aнтону Макаренко мощнейший удар в ухо. Не понятый учеником педагог очень по-детски ойкнул и, хватаясь за качнувшееся пространство, стал выбираться из машины. Юрик уже ждал его снаружи, и когда трясущаяся милиционерская голова окончательно выбралась на простор, он нанес по ней второй пушечный удар носком ботинка. Секунда - и молодой страж правопорядка провалился из залившего его реальный мир потока крови, слез и соплей в благодатную нирвану.

Юрик тем временем достал из машины дубинку, метнулся в ту сторону, куда была уведена его подруга, и сразу же увидел еe и похитителя. Он замер у дерева и стал наблюдать за ними. Сельской тягал Зинулю за руку по детской площадке, склоняя еe именно к тому, что заподозрил Юрик.

- Aх ты ж блядюшка такая, - приговаривал он, пытаясь заломить Зинуле руку за спину. - Я ж таких, как ты, миллион отвафлил. A ты ж что, другая?

- Ма-ма, - плаксиво тянула Зинуля и в очередной раз уворачивалась от милиционера. - Пусти-и.

- Aх ты ж блядюшка такая, - любовно повторял тот. - Та я ж тебя сейчас в отделение отвезу, ты у меня там перед всем взводом раком постоишь. A тут только я и всe. Ну, давай, соглашайся, а?

Сельский в очередной раз обхватил Зинулю одной рукой за пояс, а другой то щупал за грудь, то пытался придавить еe голову книзу, чтобы поставить на колени. Ничего у него не выходило, поскольку глупая и жадная его рука упорно возвращалась к груди задержанной и осуществить главную задачу он так и не смог, ибо мощный удар дубиной лишил его такой возможности.

Подхватив сраженного под руки, мгновенно вошедший во вкус асоциальной жизни Юрик потащил его к машине. Зина, поправляя куртку, засеменила следом.

Педагогически настроенный милиционер уже пришел в себя и, изумленно раскрыв глаза, осматривал залитую кровью ладонь. Будь он самым простым нью-йоркским копом, он, конечно, уже вызвал бы по рации вертолeт с группой захвата, но он не был обучен таким премудростям и потому был вторично лишен возможности защищать честь мундира и самоe жизнь. После этого Юрик засунул обоих пострадавших в машину, забрал без дела лежавшую на переднем сиденье рацию и вытащил из замка зажигания ключи. Захлопнув дверцы, он широко размахнувшись, забросил рацию куда-то в темень и, схватив свою подругу за руку, рванул наутек.

Ключи от машины он выбросил в урну на трамвайной остановке у выхода из парка. Развалясь на заднем сиденье вагона и уперев ноги в поручень, он, прижимая к себе любимую, спросил заботливо:

- Перессала?

- Та ты что! - только и ответила Зинуля, еще придерживая ладошкой волнующуюся от пробежки грудь.

- Не бздо! - успокоил еe Юрик, который в этот момент чувствовал себя героем и хозяином жизни. - В гробу я их всех видал, коз-злов вонючих. Прикидываешь, чисто, что они задумали? Коз-злы! - еще раз сказал он и стал повторять это слово и другие, похожие, на разные лады и выстраивая по-разному в предложения, всякое из которых опять же возвращалось к той мысли, что, мол, Юрик их всех имел в половом смысле слова.

- Сейчас ко мне поедем, - наконец, оторвался он от темы.

- A мамаша? - спросила Зинуля.

На это Юрик отвечал, что с мамашей он проделал то же, что и с милиционерами - в переносном, конечно, смысле.

Когда они поднимались по лестнице, дверь Юрикиной квартиры отворилась и на площадку вышла Муся с миской стираного белья.

- Здрасвтвуйте, - поздоровалась Зинуля.

- Здрасьте, давно не виделись, - отвечала Муся, подозрительно оглядывая пару. - Что это вы в дом среди ночи?

- Дело есть, - сказал Юрик, протискиваясь мимо матери в дом.

- Какое это еще такое дело?

- Какое надо. Давай иди куда шла, - напутствовал еe Юрик.