Проводники Света - [16]

Нет! нет! Он был уверен, что всё происходило не во сне, а въявь, и с нетерпением ждал предстоящей ночи, надеясь снова увидеть Негу, хоть и не понимал, куда исчез её дар. Может, Богиня забрала рыбку обратно, к себе на небесную твердь?

С трудом дождавшись, когда все в доме уснут, Колояр встал и тихонько покинул избу. Темень стояла непроглядная, но, когда он, практически ощупью, миновал огород и через заднюю калитку вышел за околицу, облака расступились, и окрестности озарила почти полная луна, играя серебром в водах речного разлива.

Золотых следов на лугу не было, но Колояр всё равно повторил весь свой вчерашний путь через луг, мимо тёмных согбенных спин прибрежных ив, к мосткам. На противоположном берегу ухала ночная птица, в зарослях водорослей шлёпала рыба, лёгкий ветерок шуршал камышами. Колояр прошёл до конца досок и сел на краю, свесив ноги и вспоминая, как изящные стопы Неги лишь самую малость притапливали круглые листья кувшинок. Сейчас, освещённые луной, они казались сплошным чёрным ковром: цветки с наступлением темноты закрылись и опустились под воду, пряча свою красоту до утра. Так же скрылась от него и Нега, только не в воде, а высоко, за небесами… Он задрал голову вверх: с высоты, безмолвно и будто бы неохотно, чуть искоса, глядела на Землю угрюмая белёсая Луна.

— Вернись, Нега, вернись, пожалуйста! — беззвучно шептал юноша, следя, как тонкие облака пыльным кружевом накрывают Лунный лик. — Ведь я полюбил тебя, как ты того и желала, так отчего же?..

Кто-то резко и с нечеловеческой силой дёрнул Колояра за ноги. Не успев даже охнуть, он погрузился под воду с головой, и на краткий миг ему почудилось, будто Луна упала вместе с ним и теперь всё так же хмуро взирает на него из тёмной глубины пруда. Но вот «Луна», отпустив лодыжки юноши, молниеносно простёрла вверх тонкие белые руки и сжала его в объятиях, подтянув к себе близко-близко, так что её чёрные очи оказались в вершке от Колояровых глаз. Она была молода и, несмотря на смертельную бледность кожи, хороша собой, но не божественно, как Нега, а простой красотой обычной девушки, и смотрела на него без злобы, а наоборот, с вожделением, длинные чёрные волосы облаком колыхались вокруг. Навка-водяница! — с ужасом осознал Колояр, и изо всех сил дёрнулся вверх, пытаясь её оттолкнуть, но хватка нежити, несмотря на тонкость и внешнюю хрупкость членов, оказалась железной.

Воздух, воздух!! как же ему нужен воздух!!!

«Ты пришёл ко мне, мой милый, наконец-то пришёл!» — голос, не голос, Колояр не понимал, слова отдавались прямо у него в голове.

«Я не твой милый, не твой, отпусти!» — он снова забился, желание вдохнуть сделалось непреодолимым, он хватанул воды, закашлялся и от этого хлебанул ещё больше. В носу, горле и груди всё вспыхнуло ярым огнём, словно он проглотил пылающий факел. И в этот жуткий, полный боли миг, когда водная нежить потащила его глубже, на самое дно, Колояр вдруг увидел, как всплыла вверх висевшая у него на груди золотая рыбка. Дар Неги снова был с ним! И он светился, лучами пронзая толщу тёмной воды.

«Моё это, моё! — навка-водяница выпустила юношу, норовя схватить украшение. Свет рыбки озарил её зелёные, а вовсе не чёрные, волосы и полупрозрачную кожу, сквозь которую просвечивали кости и внутренности. — Отдай мне, отдай!»

Отринув падавшую на него темноту бесчувствия, Колояр из последних сил рванулся ввысь, толкая, пиная, разгребая воду. Вверх! вверх!! вверх!!!

Навка билась рядом, пытаясь сорвать подвеску, но рыбка чудесным образом уплывала, увёртывалась, выскальзывала из тонких, сине-прозрачных пальцев.

Но юноша ничего этого уже не видел: что есть мочи, почти в беспамятстве, он устремлялся всё выше и выше — к воздуху! к небесам! к Неге!..

А сверху, сквозь тонкое пыльное кружево облаков, всё так же ровно светила Луна. Её бледный лик недвижно и бесстрастно смотрел, как с громким плеском расступилась река, и на поверхность, бешено ударив руками, вырвался юноша. Сумев уцепиться за мостки, он последним, чудовищным, усилием вытянул тело на доски и распластался, содрогаясь и кашляя, изо рта потоком изливалась вода.

* * *

Очнулся Колояр только под вечер следующего дня. Он лежал дома, не на своей обычной лежанке, а на полатях, в дальнем углу избы, где спят только зимой, весь в поту, горячий и мокрый, в голове туман, грудь горит, тело ломит, будто оглоблей отходили. Словно сквозь сито увидел он, как у постели возникла сестрёнка и, радостно заорав: «Очнулся!», выбежала вон. Юноша попытался сесть, но не смог и вновь откинулся назад, на шкуры, переводя дух и ловя обрывочные воспоминания, как чуть не захлебнулся в пруду. Навка-водяница! Нечеловеческая сила, чёрные очи, полупрозрачные руки, облако волос, зелёных в золотом сиянии рыбки… Колояр ощупал грудь — оберега-подвески не было! «Отдай мне, отдай!» — звенел в голове голос.

Возле палатей появилась матушка с мокрым полотенцем в руках и, что-то бормоча, присела рядом. Колояр хотел спросить, не она ли сняла с него рыбку, но не смог вымолвить ни слова, а только застонал.

— Тише, тише, мой хороший, береги силы, у тебя жар!

Она обтёрла сыну лоб и щёки, потом кликнула дочку, и та принесла дымящуюся кружку.