Провидица поневоле - [19]

— А кого же еще, — фыркнула она. — Не знаю, что принуждает меня думать о нем, но эти мысли просто отравляют мне жизнь.

— Милая, за все пребывание господина Кекина в нашем доме, ты видела его всего несколько раз, — заметил Платон Васильевич.

— Да, и этого мне вполне хватило, чтобы составить о нем свое мнение, — заявила она. — Он жалок, навязчив и противен. Мне неприятно уже оттого, что приходится жить с ним под одной крышей. Чем он вас так околдовал, что вы даже считаете его своим другом?

— Он помогает тебе в твоей болезни, — ответил граф. — И положительные результаты, как говорится, налицо.

— Значит, он колдун. И вы скоро раскаетесь в своем благодушии к нему.

— Натали, милая, не мучь себя и меня, — примирительным тоном сказал граф. — Этот человек нужен тебе для твоего же блага. Поэтому и живет с нами под одной крышей. Так уж получилось. Кроме того, я нисколько не сомневаюсь в его чести и благородстве. И довольно того, что он не смеет показываться тебе на глаза…

— А если бы вы разуверились в нем, вы бы прогнали его из дома? — спросила Натали после некоторого раздумья.

— Ну, если бы он совершил какой-нибудь бесчестный поступок, — неуверенно произнес граф.

Натали замолчала и, закусив губу, отошла к окну.

Во втором часу какое-то странное беспокойство стало овладевать ею; она ходила взад-вперед по комнате, взялась за вышивание — отложила, начала читать «Клариссу» Ричардсона — через минуту раздраженно бросила. Вызвала Парашку и Анфиску, долго отчитывала их за какие-то проступки, каковых они не делали, потом прогнала.

Без четверти два беспокойство ее усилилось. Она несколько раз подходила к розовому деревцу, резко бралась за ножницы, словно намереваясь отрезать все розы на нем, даже всплакнула. Совершенно не понимая, что с ней творится, без пяти минут два она позвонила в колокольчик.

— Скажи господину Кекину, чтобы он через пять минут явился ко мне, — резко бросила она прибежавшей Анфиске и отвернулась к окну.

Нафанаил ждал этого приглашения. Ждал и боялся. Несколько раз он подходил к зеркалу, дабы удостовериться, что он все же не так дурен собой, чтобы вызывать отвращение. Когда за ним пришла горничная, у него едва не выскочило сердце: пусть и по его просьбе, но она зовет его, чего еще никогда не случалось.

Он постарался восстановить утраченное самообладание и вошел в комнату графини твердым шагом, с непринужденным, хотя и несколько напряженным выражением лица, негромко поприветствовал графиню и замолчал, ожидая как далее развернутся события.

Натали не отвечала. Она по-прежнему стояла у окна, устремив в него невидящий взор. Наконец, она обернулась, бросила на вошедшего обеспокоенный взгляд и покраснела.

— Я позвала вас, чтобы… Нет, я… — Она смутилась, но быстро взяла себя в руки и резко спросила: — Когда вы оставите наш дом?

— Это решать не мне, — ответил Нафанаил Филиппович.

— А кому? — с вызовом спросила она.

— Вашему батюшке.

— А если я прикажу вам покинуть нас? — остро посмотрела на Кекина Натали.

— Сударыня, — выдержал взгляд графини Нафанаил, — позвольте напомнить вам, что я ни в малейшей степени не желал сюда ехать. Ваш батюшка упросил меня это сделать, и сие вам прекрасно известно. Позволю также себе заметить, что на уговоры графа я согласился весьма неохотно, и только его величайшая благосклонность ко мне и надежда быть вам полезным привели меня сюда. Это и является причинами, принуждающими меня ослушаться вашего теперешнего приказания.

— Что ж, иного ответа я и не ожидала, — фыркнула Наталия Платоновна презрительно. — Плохо ли, ничего не делать и жить неделями на всем готовом!

Она выжидающе посмотрела на Нафанаила, не только словами, но и взглядом провоцируя его на то, чтобы он сейчас, круто развернувшись, вышел из комнаты, и она в своей жизни никогда больше его не увидела. Но Кекин был невозмутим.

— Я вижу, что у вас совершенно отсутствует самолюбие и чувство достоинства, — произнесла она с крайним пренебрежением. — Другой бы на вашем месте…

Она не договорила, схватила с подоконника ножницы и вдруг отрезала с розового деревца великолепную, только что распустившуюся розу. Подойдя к Кекину и не глядя ему в глаза, она протянула ему цветок со словами:

— Не знаю, что побуждает меня подарить вам лучшее, что есть у меня под рукой, но знайте: это вам за то, чтобы вы больше никогда не попадались мне на глаза.

Проговорив это, она снова отошла к окну, сделав жест, означающий лишь одно: что она не хочет более ничего слышать и желает, чтобы гость немедленно удалился. Когда тот вышел, она бросилась на канапе, спрятала лицо в подушки и тихо заплакала.

12

Как только Нафанаил вышел от графини, обида, нанесенная ею, совершенно забылась. Она подарила ему розу! Прекрасную розу, лучшую, что была в ее комнате! Она казалась ему драгоценным даром, дороже золота и алмазов. Как сумасшедший кинулся Кекин к себе, прижимая цветок к замершему теперь сердцу и придумывая, как бы сохранить сей тленный подарок навсегда. Когда он вошел к себе, решение было уже принято. Осторожно прижимая цветок к груди, Нафанаил взял с дивана книгу о магнетизме и раскрыл посередине. В глаза невольно бросились строки: