Проверка на любовь - [23]

Хотя все заметили ее ошибку, горе-математика никто поправить не осмеливается. Мы терпеливо ждем продолжения, пока Вероника прикуривает сигарету.

— В конечном итоге все зависит от секса. Нам надо немного сдобрить наши материалы, вот что советуют исследователи сегодняшнего рынка.

Затем она начинает нести какую-то чушь насчет групп качественного анализа статей и мнения избалованных подопытных кроликов из вышестоящих организаций, которые принимали участие в данном проекте.

— Техника фелляции, ноу-хау минета — вот что сейчас прежде всего вызывает читательский интерес…

Пока она вещает, я не могу отделаться от неприятного чувства, будто на меня кто-то упорно пялится. Это Гай. В чем же дело? Может, у меня к подбородку что-то прилипло? Нет, этот взгляд говорит совсем о другом. Словно этот урод почувствовал, что я снова осталась одна и ищу партнера.

Только бы не посмотреть ему в глаза.

Сопротивляйся, Марта, держись!

Он просто решил немного поиграть с тобой, и, если ты на него посмотришь, он выиграет.

Ах, ты!

Кретин недоделанный!

Ну, вот, теперь, чтобы уж окончательно все испортить, ты вдобавок еще и краснеешь. Жалкая, несчастная деваха.

… — буквально все, начиная от гороскопа и кончая «Полицией моды» теперь должно быть написано с сексуальным уклоном. И тебя, Марта, это тоже касается.

— Простите, что?

Вероника бросает на меня усталый взгляд отчаявшейся женщины:

— Я говорю о сексе. Тебе нужно побольше секса.

Зара закрывает рукой рот, чтобы не расхохотаться, а уголки рта Гая чопорно опускаются. Я начинаю себя осматривать и только сейчас обращаю внимание, во что я одета: поношенные джинсы и застиранная футболка. Может быть, я всегда стремлюсь одеваться соответственно, но сегодня, видимо, кому-то показалось, что мой вид достоин, разве что, городской ночлежки.

— Да нет, Марта, не лично тебе, разумеется, а твоим советам.

— Ах, да. Конечно.

— Поменьше статеек типа «Мой парень меня бросил, что мне теперь делать». Пусть это прозвучит так: «У моего парня плохо стоит, поэтому я решила его бросить». Любовь теперь мало кого интересует. Ее время прошло. От поколения «икс», быстро минуя поколение «игрек», мы пришли к поколению полных пофигистов.

И тогда смущение во мне плавно переходит в праведный гнев. Ну, уж с этим я мириться не согласна. Когда Вероника решила нанять меня, прочитав всего одну мою статью, она дала мне полную свободу, так сказать, карт-бланш. У меня же не было никакого практического опыта. И она это очень быстро поняла, заявив, что он и не нужен. Ей необходим был психолог с перспективой, и это она во мне нашла. Ей было наплевать на то, что мне только исполнилось двадцать четыре года и единственный жизненный опыт насчет привязанности, которым я могла поделиться, была история моего горячо любимого и оплакиваемого бассета, перенесшего тяжелую операцию. Но вот недавно я поняла, что как раз опыт играет в моей профессии немаловажную роль. Ну, хорошо, хорошо. Она отнеслась ко мне с пониманием, и я это оценила. Но вы посмотрите хотя бы на наши нынешние сайты. Она могла бы просто выделить мне место на страничке самого журнала «Глосс», но она решила сделать по-своему, и выделила мне самостоятельный сайт, потратив на это чуть ли не половину всех денег рекламодателей. И все же немного уважения к моей теме не помешало бы иметь.

— Нет проблем, — весело заявляю я. — Я об этом мечтала всю свою жизнь. Секс — мое хобби. Я сплю и вижу его.

Тут уже Зара не выдерживает и хохочет в открытую. Все, включая Веронику, дружно подхватывают ее веселый, заливистый смех. Вот видите, какая я разносторонняя. Пока я умело притворяюсь, что работаю экспертом по любовным отношениям, я еще успеваю прислуживать и выполнять обязанности придворного шута.

Глава 9

— Ты все же считаешь, что поступаешь правильно? — Фиона — храни ее Господь — искренне волнуется.

— Ну, почему и нет?

— Во-первых, ты ее совсем не знаешь. Во-вторых, она, как мне кажется… — Фи старательно подыскивает нужное слово. — Опасная, что ли.

Я не сдерживаюсь и от души хохочу:

— Опасная? В каком смысле? Что же она такого плохого может совершить?

— Если бы я только знала, — вздыхает Фиона, всем своим видом признавая, что зашла чересчур далеко и сболтнула какую-то ерунду. — Может быть, она знакома с нехорошими людьми. Последние два слова она нарочно произносит, как в дешевой мелодраме. Ну, как тот скороспелый, не по годам развитый отпрыск из «Шестого чувства», когда он сообщает Брюсу Уиллису, что видит мертвых людей. А так как этот фильм у Фионы один из самых любимых, значит, и фразу она подобрала тоже специально для меня. Но за всеми этими словами я чувствую ее искреннюю любовь и заботу обо мне.

— Погоди-ка. Ты только что призналась, что мы ее совсем не знаем. Как же мы можем судить о том, насколько она опасна?

— Не знаю. Мне так показалось.

Если у Фионы и есть какой-то роковой недостаток (что вряд ли, по крайней мере, насчет рокового), так это то, что она привыкла сразу же, в одно мгновение, составлять свое мнение о человеке и потом еще долго придерживаться его, даже несмотря на то, что оно иногда оказывается ошибочным. Мне кажется, такая привычка исходит от ее желания привести в порядок все то, что ее окружает, разложить людей и все предметы по коробочкам, и пусть они там себе лежат и хранятся.