Проверка на любовь - [22]
Вероника швыряет трубку на рычаг:
— Что ж, вернемся к делу. Статистика… Сэлли уже наступает мне на пятки, отдел продаж получает плюхи от наших постоянных рекламодателей, а в этом месяце нам предстоит стать свидетелями выпуска двух пилотных номеров конкурирующих изданий.
Гай, сидящий рядом с Вероникой, понимающе кивает, как это обычно делает заместитель премьера. Остальные нервно ерзают на своих местах.
— Кроме того, конкуренты заготовили на лето потрясающие обложки с подарками, а для нас это стало несбыточной мечтой, так как Сэлли урезала нам бюджет на три месяца вперед…
Веронику и Сэлли Марсден никак не назовешь теми женщинами, которые «грудью встанут друг за друга», и не только потому, что и ту и другую природа одарила неразличимым, плоским, как блины, бюстом.
Без всяких видимых причин принтер за спиной Вероники вдруг оживает и начинает отчаянно верещать. Она замирает и медленно поворачивается за распечатанным листом.
В комнате воцаряется напряженная тишина.
Мы все внимательно наблюдаем за тем, как выражение ее лица меняется с олимпийски-спокойного на кисло-горькое, пока она пробегает послание глазами.
— Вот оно, — произносит Вероника зловещим шепотом. — Черным по белому.
Что же там такого написали? Глядя на нашу Веронику, можно подумать, что она только что прочла пресс-релиз, оповещающий сотрудников журнала о конце света. Вероника демонстрирует нам листок, и тут все мы видим, что там распечатана таблица с какими-то цифрами.
— Двести пятьдесят семь тысяч шестьсот восемьдесят. Повторяю: два, пять, семь, шесть, восемь, ноль.
На какую-то долю секунды мне кажется, что я оказалась на просмотре «Обратного отсчета» на эпизоде предстартовой подготовки перед запуском ракеты, после чего попала в компанию каких-то изысканных картежников: «Мне, пожалуйста, две сверху и четыре снизу, Кэрол».
— А это значит, — продолжает Вероника, готовая в любой момент лишиться чувств, — это значит…
Гай спешит ей на выручку:
— Это означает, что количество проданных экземпляров на данный момент самое низкое за все то время, когда Вероника ступила на борт нашего роскошного корабля по имени «Глосс» два года назад. Корабль, дорогие мои, тонет, и тонет довольно быстро.
Но, в отличие от Вероники, Гай не теряет оптимизма, и голос его звучит не столь траурно. Он свеж, как огурчик, и все его мысли настолько прозрачны, что кажется, будто они видны у него прямо в голове еще до того, как он их озвучит. «Я знаменитость, — можно прочитать у него в мозгу. — Я Знаменитость. И это знает каждый. А кому какое дело до всего остального? Я есть и всегда буду оставаться… ЗНАМЕНИТОСТЬЮ». Вероника продолжает стоять и так сильно сжимает спинку стула, что всем становятся видны побелевшие костяшки ее пальцев. А Гай продолжает распинаться:
— Это также означает, что никому теперь нельзя ошибаться. Речь идет о выживании сильнейшего и самого приспособленного на данный момент. Одно-единственное проявление слабости — и нас съедят заживо…
Он продолжает в том же духе еще примерно минуты две. Наверное, возбудившись от своего собственного голоса, Гай продолжает развивать тему своего дарвиновского восприятие мира издания журналов, в то время как Вероника отчаянно пытается вернуть свое хладнокровие.
— Хорошо, возьмем нижнюю строку, — начинает она. — У нас есть еще шанс в течение трех месяцев вернуться на рубеж в триста тысяч, прежде чем к нам нагрянет проверка. Нам нужно заново завоевать сердца этих глупых сучек, которые решили бросить нас ради двухсот страниц рекламы и бесплатной косметички. Единственный выход — это серьезный прорыв. Полная перестройка и пересмотр нашей политики. Вот что нам требуется сейчас. Только не в области графики, Кэт, это было бы чересчур рискованно…
Кэт, наш художественный редактор, со вкусом Генри Форда (годится любой цвет, если только он черный), вздыхает с облегчением и устраивается на стуле поудобней.
— Но все остальное, все остальное должно быть тщательным образом пересмотрено. Значит, нам нужно в первую очередь отказаться от всех этих рассказов, давящих на общественное сознание. Ну, вы меня понимаете. Не нужно нам никаких поучительных очерков вроде «Мой ад в Гималаях» или «Младенцы на продажу».
Зара, наша штатная писательница и женщина на все случаи жизни, которая, кстати, и сочинила оба рассказа, поеживается от смущения.
— Видите ли, я стала понимать, что несколько лет назад такие статьи были полезны нам, так как привлекали тех читательниц, которые делали вид, что интересуются материалами о Третьем Мире и медицинских подробностях о родах в этих странах. Теперь эти люди перестали притворяться. Честно говоря, милые мои, им на эти проблемы, как оказалось, наплевать. Так давайте оставим всю эту чушь насчет переделки мира ради его же спасения журналам «Мари Клэр» и «Социалистическому — мать его! — Рабочему».
Как вы уже поняли, судя по поведению Вероники, можно предположить, что у нее наступил нервный срыв.
— Ради Бога, не забывайте, что мы называемся «Глосс». То есть лоск, блеск. Можете считать это тупостью, но давайте смотреть правде в глаза. Существует всего две вещи, благодаря которым журналы вообще кто-то покупает: секс, красота и мода. Причем именно в таком порядке…
Наверняка мама говорила ей в детстве, что врать нехорошо. Но Сейт Уишарт пропустила это мимо ушей. Теперь она ведущий специалист по пиару, у нее отличная зарплата, а в женихах — преуспевающий адвокат. Во всяком случае, так думает мать Сейт и все ее родственники. На самом же деле у девушки нет ничего, кроме крохотной квартирки, работы продавца и соседа-алкоголика, которому она однажды умудрилась спасти жизнь. Все попытки героини разрубить этот гордиев узел не приводят ни к чему хорошему, Сейт уже готова махнуть на все рукой.
Рон Морис был для меня целым миром, который он из раза в раз переворачивал с ног на голову. Он никогда не давал мне надежды, ничего не обещал и не позволял думать о том, что между нами может быть что-то большее. Но разве сердцу нужно позволение? Разве оно нуждается в обещаниях? Достаточно взгляда. Слова. Жеста. Тогда оно воспаряет и несётся навстречу любимому с утроенной скоростью. Содержит нецензурную брань.
Хотите знать, кто самый раздражающий мужчина на свете? Николас Донован. Самодовольный подонок, который считает, что все в этом мире крутится вокруг него. И даже я. Что ж, придется преподать урок этому болвану, чтобы он понимал, что не только мужчины умеют грязно вести бизнес. Не влюбиться бы по дороге… Содержит нецензурную брань.
Что делать, когда твоя родственная душа женат на твоей лучшей подруге? Если ты Кейт Эванс, то ты сохранишь дружбу со своей подругой Рейчел, привяжешься к ее детям и похоронишь свои чувства к ее мужу. Тот факт, что Шейн — военный, и часто находится вдалеке? — помогает, но когда случается трагедия, все меняется. После того как Рейчел, беременная в четвертый раз, погибает в автомобильной аварии, а ребенок чудом выживает, Кейт меняет всю свою жизнь, чтобы разделить родительские обязанности. Затем на первой годовщине смерти Рейчел, Кейт и Шейн находят утешение друг в друге на одну ночь, о которой оба сожалеют. Шейн зол на протяжении года, а сейчас к этому добавляется и чувство вины за то, что он переспал с лучшей подругой своей жены и ему понравилось это… ему понравилась она.
Всем, кого это касается,Было легко назвать нас запретными и тяжелее — родственными душами. Тем не менее, я верила, что мы были и тем и другим. Запретные родственные души.Когда я приехала в Эджвуд, Висконсин, я не планировала найти его. Я не планировала появиться в баре «У Джо» и почувствовать, что музыка Дэниела взбудоражит мои эмоции. Я понятия не имела, что его голос заставит мою боль забыть свою собственную печаль. Я понятия не имела, что мое счастье запомнит свое собственное блаженство.Когда я начала последний год в своей новой школе, я не была готова звать его мистер Дэниелс, но иногда в жизни правильные события приходятся на совершенно неправильное время.Наша история любви не только о физической связи.Она о семье.
Миранда выросла среди полок книжного магазина своего эксцентричного дяди Билли, решая загадки, которые он для нее придумывал. Но когда девочке исполнилось двенадцать, дядя поссорился с ее мамой и навсегда исчез из их жизни. В следующий раз она слышит о нем уже шестнадцать лет спустя: Билли умер и оставил ей «Книги Просперо», находящиеся на грани банкротства. После того как Миранда возвращается в Лос-Анджелес и входит в магазинчик уже как его владелица, она начинает находить подсказки: между страниц романов, в запертых ящиках квартиры дяди и даже в самом названии магазина.
История девушки с большим и тяжелым грузом за плечами. Ни в коем случае не из робкого десятка. Переезжает во Францию. Новая школа давалась нелегко. Но все же, она ищет свое счастье, но ее тянет на дно прошлое, которое она не может забыть. У ее маленького и когда-то открытого сердечка еще не зажили раны от предательств и издевок… Она старается выживать и возможно побеждает в этой неопределенной войне.