Протоколы с претензией - [13]

Шрифт
Интервал

  – Среди либеральных профессоров умных женщин вообще быть не может, – бурчит Я., – хотя бы потому, что умные женщины умеют гримировать свой интеллект и не ходят с ним, как с саблей, по улицам. Иначе они или не так уж умны, или не так уж женщины.

  Проблема женского интеллекта, как всегда, захватывает Я., и он отклоняется от темы заседания. Это обидная ложь, возмущается Я. обидной ложью, будто мужчины боятся и не любят умных женщин. Они их очень любят и совсем не боятся. Но их эстетическое чувство бывает оскорблено неподходящей огранкой женского интеллекта, когда кажется, что она (огранка) выполнена тюремным дантистом по технологии изготовления стальных коронок. Этими словами подтверждается негативное отношение Я. к феминистскому вероучению в его классическом легированном виде. Произнося слово с корнем “эстет”, Я. опасливо озирается. Он опасается простодушия Швейка и его солдатской прямоты. Ведь с тех пор, как он объявил миру, что все эстеты – педерасты, этого никто не осмеливается оспорить. В этом вопросе Я. – феминист наизнанку: он мечтает отвоевать у сексуальных меньшинств Иудею эстетических претензий, отнять Иерусалим изысканности и необузданных фантазий.

  Но Б. с темы не сбивается. Говоря о студентках, он почувствовал, что в чем-то он сочувствует либеральным профессорам. Он представил себя профессором в Сорбонне, а в аудитории, в четвертом ряду справа, сидит Баронесса и смотрит на него широко открытыми глазами.

  Я. на сей раз не принимает мер. Он проявляет снисходительность к другу, снисходительность и понимание. Баронесса ценит его снисходительность и понимание. Снисходительность и понимание обращаются в фарс, фарс обращается в насмешку. Равновесие устанавливается в нужной Я. точке. Портьера на стеклянной двери, ведущей из спальни на балкон, и букет на картине над изголовьем широкой постели, возможно, отметят сегодня в поведении супружеской пары, в деталях вечернего ритуала приготовлений ко сну легкий аромат соблазнов и побед.



В.


   Большой, добрый, с виду простак, В. представляется женщинам легкой добычей. Однако он так никогда и не был женат.

   Его первой устойчивой связью была Простушка. Как это обычно с ним случалось, он и здесь был не ведущим, а ведомым. Она старательно осматривала его перед выходом на работу, гладила его рубашки, однажды даже попыталась погладить его брюки. Но этого он ей не позволил, тут он уперся. “Если женщина гладит брюки мужчины, то это верный признак его слабоумия”, – объяснил он ей. История с брюками стала и последним аккордом их взаимоотношений. Дело в том, что она стала все больше обнаруживать признаки ревности, системной ревности, определил бы А. Сцену ревности на пароме из-за разговора, который он затеял при ней со случайной попутчицей, “сложной девушкой”, он стерпел. Но когда носовой платок, который он держал обычно в правом кармане, был дважды обнаружен им в левом, он сообщил ей об этом странном явлении.

  – Я никогда не роюсь в твоих карманах, – обиженно говорила она. Она искала не деньги (это ему и так понятно, зачем говорить об этом, морщился В.), она искала следы других женщин. Она не совала рук в карманы его брюк, это не в ее правилах, у нее тоже есть принципы. Она поднимала их за штанины, там, где у некоторых из них имеются потрепанные манжеты, а у некоторых – просто потрепанная брючина (она намекает, что могла бы устранить эту неполадку, подшив полоску из специальной плотной ткани). Придерживая уголки брючных карманов, она вытряхивала их содержимое на кровать.

  То, что она не запоминала взаимосвязь карманов и вытряхнутых из них вещей, скорее говорит в ее пользу, отметил про себя В., но эта мысль и стала роковой – он испугался, что ищет повода не прекращать ставшего привычным хода дел, ленится выйти из колеи, в которой не хочет катиться всю жизнь. Он ушел.

  Самая трагическая ошибка, которую может сделать женщина, это осквернить мужские брюки, стяг мужской независимости, деловитым прикосновением к ним.



ВСЯ ПРАВДА О БЕСПОРЯДКАХ В ПАРИЖЕ


  Казалось, конфликт с Островом Пингвинов был предотвращен благодаря трезвости Баронессы и прогалльским сантиментам Б. Казалось.

  Б. позвонил в понедельник и сообщил, что он и А. не смогут прийти в следующие выходные, так как должны вместе выполнить одну небольшую, но весьма заманчивую работу. Во вторник В. сообщил, что он чрезвычайно занят в следующие выходные. В среду Я. и Баронесса переглянулись между собой, и в тот же день Баронесса заказала на четверг два билета в Париж.

  Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: в эти выходные Париж будет наводнен подрывными элементами, сомнительными агитаторами и пламенными провокаторами народных масс.

  И точно, в пятницу полнеющий господин, похожий в своей турецкой кожаной куртке сразу на нескольких еврейских комиков, и его не лишенная приятности спутница лет не то тридцати, не то сорока, в легкой голубой куртке-пальто, поднимались в лифте Эйфелевой башни, ведя беседу о том, с какого уровня лучше виден город Париж. Господин в куртке, рассуждая, выкладывал, казалось бы, вполне банальные и очевидные аргументы, говоря, что если забраться очень высоко, то развернувшаяся панорама будет потрясающе широка, но детали на широкой панораме естественным образом покажутся мелкими, а если опуститься пониже, то обзор скукожится, зато даже каждую букву рекламы собачьего корма можно будет прочесть без труда. Не вполне понятно, почему именно собачья еда пришла на ум еврейскому комику. Его подруга согласно кивнула, укрывая от ветра голову белым пушистым шарфом. Было очевидно, что она не склонна без необходимости подвергать сомнениям рассуждения своего спутника, а прохладный ветер, видимо, отбил у нее желание интересоваться источниками его ассоциаций. Собачий корм так собачий корм...


Еще от автора Е Теодор Бирман
Эмма

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Застолье теней

Кто знает точно, что ожидает человека по ту сторону смерти? Может быть, он обречен провести вечность за пиршественным столом, и загробный мир на самом деле — великое Застолье?


Игра в «Мурку»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.