Противостояние - [5]
красным агитаторам и активистам — расстрел! За укрывательство и помощь жидам,
раненым и партизанам — расстрел! За не подчинение приказам — расстрел! За
нарушение порядка — расстрел!"
Бред!
Дрозд уставился на старика и медленно смял бумагу, разорвал на мелкие клочки и
развеял по ветру.
— Сам-то читал?
— А то? — хмыкнул. — Меня Воронок лично просветил. Гляди грит, дед, в оба. К
те грит, поди, на заимку ни одна гнида красная приползет, так ты мне тут же
скажи. Мы это отродье и загребем.
— Вот даже как? — криво усмехнулся Саша: не понимал он Матвея, решительно не
понимал. — А ты, значит наоборот, как раз красных в доме привечаешь.
— А мне власть не указ. Я анархист душой, да и голова своя имеется.
— Не боишься, что расстреляют?
— Достань сперва.
Дрозд мучился от непонимания и не сдержался, присел перед стариком на корточки,
заглядывая в глаза, спросил прямо:
— За кого ты, отец? За себя, за нас, за них?
Матвей руки на коленях сложил, поглядывая на мужчину, губы пожевал, видно думая,
стоит отвечать или нет, и все ж сказал:
— А не поймешь.
— А не дурак.
— Эт я вижу. А все едино дурака. В том и везение твое. Был бы старше, идейнее,
шмальнул бы я в тебя без зазрения.
Ничего себе откровенность!
— Что так? Шутишь?
— Да куда там. Правду баю, а ты вишь, дурака, и не понял.
— Не понял, — признался. — Ты ведь как отец за нами, за Леной вон. Не погнал,
когда заявились, раненного еще притащил, и вдруг «шмальнул» бы. Что так и что
мешает?
— А ты смерть торопишь?
— Нет. Понять хочу. Беспокоюсь, когда не понимаю.
— Ааа!… - старик поерзал, бороду огладил, глазами сверкнув и бросил. —
Знать, значится, хочешь, чем дышу да кто таков из себя? Ага.
— Хочу.
— Обойдешси.
— Ох, ты! Секретный такой?
— А вот такой я, паря. Я б комуняк до упору долбил, а и немчура мне, что нож к
сердцу. Вишь каку задачку жизть загогнула? И выходит, пока нечесть эта фашистска
лютует, мы вроде как и вместе. Ты знашь, чего по округе-то деится? А! То-то!.
Шваль всяка повылазила, режет да грабит без ума — фриц волю дал. Воронок-то за
разбой втору ходку имел, здесь где-то неподалеку чего-то строил. А фриц его
освободил да главой над деревней поставил. А с им дружки — волки. Микола-то,
председатель, криклив был да идеен, спасу нет. Терпеть я его не мог, сука едино
слово, курва! Шмальнул его Воронок и черт на него, а вот почто Агрипину, жену
его да сноху — молодку с ребятенком малым — то мне не принять. И Зубка с Леськой
активисткой вздернул. Тех в подполе ховали. А все едино нашли. Вытащили и
вздернули. А Леська-то, дура, дите — че с ее возьмешь? Вона, как Алена — умишко
еще с зернышко и то прокламациями забито. Пятнадцать годов от роду. Зубку на год
и боле. Было. Тоже дурака, комсомолец, едрить его… Умирать, паря, старики
должны, — качнулся к Дрозду. — А когда иначе — худо дело.
— Значит ты за молодых? — прищурился, ни грамма не веря.
— Больно просто получается, да? А мне хватит.
— Крутишь, батя. Что например власть-то нашу не любишь?
— А че мне власть-то любить? Власть оно и есть — власть. Ты в ей значится, раб,
она те хозяин. А я не раб.
— Так и власть наша не рабская.
— Ой ли? — качнул головой. — А не буду я с тобой спорить — дурака ты есть
дурака. Щеня слепой.
— Ладно, допустим. Тогда что ж ты не за немцев?
— Русский я, с казачества уральского. Понял, нет?
Саша одно понял: разговаривают они как белка с кроликом — вроде язык один, а ни
черта не понять.
— Занесло ж тебя.
— Угу. Помытарило, — в тон ответил и молчок.
— А хозяйка где? Платье-то с ее плеча Лене выдал?
— Дочкино. А где она — твою власть спросить надобно.
Тут Дрозд и понял, что к чему. Нахмурился, спросил тихо:
— Угнали?
— А то. Говорил: сиди на заимке, чую недоброе. Не, всегда неслухом была.
И взгляд в сторону, жесткий, хищный.
— Угнали.
Александр рядом сел, затылок потер: мать их. Мать!!
— Всех гребли, кто с польскими паспортами, и в вагоны. «Неблагонадежная».
Осьмнадцать годов девке!…
Лена через приоткрытую дверь последнее в разговоре мужчин услышала. В голове от
этого сумбур образовался: деда жалко, дочь его жалко, но с другой стороны,
просто так никто никого хватать и куда-то отправлять не станет. А если отправили,
значит было за что… Наверное.
Ей вспомнилась Варя Шарапова, что у них в классе училась. Отец ее был комбригом.
В тридцать седьмом, по осени его арестовали. Варя сама не своя ходила, но это
можно было понять — невозможно было понять, в чем ее винят. А винили.
Бойкотировали, учителя и то, поедом ели. Лена как могла ей помогала, за одну
парту с ней села… И тоже получила — при всем классе выговаривали, словно она
враг народа.
Ей очень хотелось пересесть обратно к Наде, но что-то упорно держало ее рядом с
Варей, заставляя вопреки разуму идти против воли одноклассников и взрослых.
Может полный благодарности взгляд Вари или ее страх, почти осязаемый, жалкий.
Лена стояла на своем, упорно общалась с Шараповой, помогала с уроками, делилась
пирожками на перемене, не давала задираться на нее и дразнить мальчишкам. А как-то
пригласила к себе в гости…
Она помнит, как посмотрела на нее Варя, как обняла, всхлипнула и жарко
благодарила… но отказалась.
Помнит, как ее саму пропесочивали на собрании, винили в пособничестве дочери
![Матрица времени](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
"я не особо сопротивлялась, активно знакомилась с действительностью, в которой мне предстояло то ли жить, то ли влачить существование. Я стала подозревать, что от меня требуется стать одной из многих, ни лицом, ни мыслями, ни чем иным не выделяясь на общем фоне, но это меня выводило из себя.".
![Стать богом](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Анатомия Комплексов (Ч. 1)](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Он с другой планеты, она с Земли. У них разные взгляды на жизнь, разные вкусы, знания и пристрастия. Столкновение двух представителей совершенной разных рас приводит к глобальным переменам не только в их жизни..
![Обитель Варн](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Незыблемые понятия чести, добра справедливости - кому они более понятны и присущи? Человеку, что считает себя венцом природы, единственно мыслящим и чувствующим существом и причисляет себя к клиру бесспорного носителя добра и просвещения, или тем, кто заранее очернен и обвинен им, причислен к низшим, злейшим существам. Где больше светлых идеалов: в царстве технического прогресса и разума или в обществе, живущем по законам природы? Способен ли человек понять и принять кого-то кроме себя?
![Игры олигархов](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Если б Шарль Перро вздумал написать сказку о современном Принце и современной Золушке, то выглядело бы это, наверное, примерно так: жил был скучающий олигарх и невзрачная студентка, забитая догмами о идеалах и вечных ценностях…
![Молодинская битва. Риск](/storage/book-covers/21/21b7d5912e6adb0c2223d19e8d782a80a74f8dc0.jpg)
Новый исторический роман современного писателя Г. Ананьева посвящен событиям, происходившим на Руси в середине XVI века.Центральное занимает описание знаменитой Молодинской битвы, когда в 1572 г. русская армия под руководством князя Михаила Воротынского разгромила вдвое превосходившее крымско-турецкое войско.
![Жена господина Мильтона](/storage/book-covers/15/1579eb75f584fc9f35a8da2b0b69c6d40c2d4ddb.jpg)
Роберт Грейвз (1895–1985) — крупнейший английский прозаик и лирический поэт, знаток античности, творчество которого популярно во всем мире.В четвертый том Собрания сочинений включены роман о великом английском писателе XVII в. «Жена господина Мильтона», а также избранные стихотворения Р. Грейвза.Перевод с английского О. Юмашевой.Комментарии А. Николаевской.
![Анна Ярославна — королева Франции](/storage/book-covers/d0/d063fb0b5f651c49097fe5d6b0d2e12d118ba926.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Григорий Шелихов](/storage/book-covers/4a/4ab8d001f1e9871d597619b5f775c82297b36859.jpg)
Исторический роман посвящен Григорию Ивановичу Шелихову - русскому исследователю, мореплавателю, промышленнику и купцу.
![Русский крест](/storage/book-covers/06/0631ebc4d99c4d9b51589a6752b28707001efc81.jpg)
Аннотация издательства: Роман о последнем этапе гражданской войны, о врангелевском Крыме. В марте 1920 г. генерала Деникина сменил генерал Врангель. Оказалась в Крыму вместе с беженцами и армией и вдова казачьего офицера Нина Григорова. Она организует в Крыму торговый кооператив, начинает торговлю пшеницей. Перемены в Крыму коснулись многих сторон жизни. На фоне реформ впечатляюще выглядели и военные успехи. Была занята вся Северная Таврия. Но в ноябре белые покидают Крым. Нина и ее помощники оказываются в Турции, в Галлиполи.
![Красавица и генералы](/storage/book-covers/cd/cdcb519dec9e886ab570e593dde2d38ea04493c1.jpg)
Аннотация издательства: Роман о белом движении на Юге России. Главные персонажи - военные летчики, промышленники, офицеры, генералы Добровольческой армии. Основная сюжетная линия строится на изображении трагических и одновременно полных приключений судьбах юной вдовы казачьего офицера Нины Григоровой и двух братьев, авиатора Макария Игнатенкова и Виталия, сначала гимназиста, затем участника белой борьбы. Нина теряет в гражданской войне все, но борется до конца, становится сестрой милосердия в знаменитом Ледяном походе, сделавшимся впоследствии символом героизма белых, затем снова становится шахтопромышленницей и занимается возрождением своего дела в условиях гражданской войны.