Матрица времени

Цифры и буквы ползли вниз. Вечный поток из ниоткуда в никуда.

Мои глаза привычно выхватывали интересующие, задерживая движение на долю секунды, поправляя течение.

Эта цифра замерла сама. Значит, еще думают…

Девять. Должна родиться девочка.

Интересно, как это — родиться вновь?

Что вообще чувствуют рожденные по ту сторону? И ведь чувствуют, это я знаю точно. Но что и как? Зачем они нужны — чувства? Их многообразие меня тоже интересует. Что такое — страх, боль, любовь и ненависть. Что сейчас они вкладывают в эти слова? Что они дают телу? Как на них отзывается душа?

И как это — жить? С чистого листа, слепым и обнаженным?

Мой взгляд опять выхватил девятку. Стоит. Видимо тот, кто на нее претендует, решил подождать. Еще пару мгновений и он ее потеряет. Нельзя задерживать течение, нельзя идти против него. Все взаимосвязано и должно находиться в вечном движении. Рождаться — умирать…

Как это — родиться, а потом умереть? Как они умирают? Что чувствуют перед переходом? Страх? Сожаление? Грусть? Радость? Что успевают в своей мимолетности?

Мой палец потянулся к цифре и замер — безумное решение.

Не первый раз мои пальцы тянуться к сути, но не прикасаются, в последний миг отказываясь служить глупому желанию.

Но цифра стоит, ни одного смельчака желающего занять это место.

А может…мне? Всего лишь миг и я вернусь.

Но стоит ли уходить на миг? Что можно постигнуть за такую малость?

Но можно, поэтому и стоит? Может быть, действительно, миг нужно увеличить, он слишком короток для них? Что — не так? Что им мешает успеть?

А мне?

Палец дрогнул. Взгляд устремился в нагромождение цифр и знаков уже задевающих друг друга, наезжающих и останавливающихся. Если я прикоснусь — движение возобновится, восстановится. Но подобное может возникнуть в другой цепи, в другом секторе.

За миг? Нет. Это, как шанс — дозированная закономерность. Следующая — через век. Их век. Мой — миг. Я — успеваю.

Палец дотронулся до цифры….

Урок первый

Мне нравится. Маленькие пальчики двигаются в пространстве. Маленькие ручки, маленькие ножки. Мои. И сердце, что дает им возможность двигаться. Но я-то еще знаю — это не правда. И улыбаюсь. И чувствую — как улыбаюсь. Мне тепло и уютно, но это расслабляет, умиротворяет. А розово-красные сполохи развлекают, как и глухие звуки, плавающие по ту сторону купола.

Впрочем — это не купол. По нему движется ладонь, как облако по небосводу. Я смотрю на ее силуэт и считываю мысли и поступки матери.

Ей двадцать три. Совсем юная. Красивая, но несчастливая.

А что я знаю о счастье? Том счастье, что меня ждет в новом мире? Какое оно для них? Тоже, что и для меня или другое? Другое. Повторений в чистом виде быть не может.

Все очень просто — выверено, отлажено. И никаких сюрпризов. Все новое уже запланировано, оно родится не раньше, чем умрет старое.

Мне стало скучно. Единственно знакомое чувство. Когда же я узнаю другие?

И это состояние тела, совершенно идентично нормальному состоянию души.

Может быть — открытия впереди?

А-а! Вот это мне уже не нравится. Больно! Боль? Значит она такая?

Токи материнской ненависти, ярости и страха, сгустки злобных флюидов, пронизывающие мое тело, отравляющие кровь. Что она делает? Неужели она не понимает, что мне больно?! А если дать ей знать? Вот так — толчок в купол, еще один, и пальцами по тонкой связующей. Нет, не по той толстой, свитой из множества смертной плоти, по другой, светящейся пуповине энергетической связи. Она уже есть, потому что есть я. И пусть мать поймет, что может потерять меня. Пусть почувствует, что чувствую я. Мне не нужен страх, мне не нравиться боль.

Бунт?

Да, бунт! Наравне. Как ровня. Ведь я уже есть!

Она все время волнуется. Масса совершенно необоснованных страхов витают вокруг и беспокоят меня, будят. А мне хочется спать. Я дергаю ее за пуповину, чтоб она перестала меня тревожить, но она неимоверно глупа и в ответ беспокоится еще больше. Мое пространство заполняет вещество с горьким неприятным вкусом и запахом. Но перед этим лоно чувствует боль, ее лоно мою боль, что дарит мне она. Мы едины уже и в этом, еще едины — неужели неясно?

А может быть, ей нравятся неприятности? Если — нет, то тогда зачем она доставляет себе боль? И мне.

И стоило приходить, чтобы это узнать?…

Меня опять разбудили, но на этот раз — не зря. Я вижу веселые шарики света — это радость. Она пронизывает меня, рисует по куполу яркими красками. Да, ради этого можно было прийти. Это мне нравится. И рука матери. Я тянусь к ней, чтоб сказать «спасибо». Вот и я. Да вот же! Повеселимся? У тебя голос, как ручей, как журчащий смеющийся ручей. Ты мне нравишься. Пожалуй, я не прочь назвать тебя — мама.

Ма-ама-а…

Я — девочка. Ты знаешь, что я девочка?

Миша? А это девочкино имя?

Аглая?

Какая жуть! Не хочу быть Аглая. Это не мое имя, оно меня раздражает!

Таня? Нет. Это тоже не мое.

Севостьян? Алексей?… Кристина?!!….

А что, больше имен нет? Алексей…Алексей…Я подумаю. Кстати, что ты сегодня ела? Мало, я хочу еще. Именно с этим вкусом.

Ах, он не хочет девочку? Ему нужен мальчик? Пусть сам и рожает! А я девочка. Девочка! Тебе тоже не нравится? Почему? Чем девочка хуже мальчика? Неужели тебе не все равно, ведь я твой ребенок! Не все равно…