Противостояние - [124]

Арка на пьяцце Минчио была громадой, украшенной мифологическими лицами из камня, громоздкими колоннами и статуями. В центре её, прямо над проезжей частью, на цепях висела железная люстра почти вполовину величины одной из припаркованных на обочине машин. Крепилась она к арочному своду, расписанному орнаментом голубого и золотого цвета, имитирующим звёздное небо.

– Должно быть, это здесь, – прошептала Фурия.

– А ты опять в роли ключа? – В голосе Дункана звучало лёгкое сомнение.

– Посмотрим! Только член пяти семейств может открыть переход, говорил за́мок.

– А разве Розенкрейцы принимали участие в создании Санктуария? – поинтересовалась Кэт.

Изида опередила Фурию:

– В этом участвовали все пять семейств до того, как дело кончилось разрывом.

– Но портал они, похоже, передвинули сюда позднее, – заметил Дункан. – По всему видать, что арке и дому немногим больше сотни лет. К тому моменту Санктуарий существовал уже несколько десятилетий.

– Я слышала, что на первых порах Академия передвигала вход несколько раз, – сообщила Изида. – Лишь после того, как ей показалось, что Розенкрейцы исчезли с лица земли, меры предосторожности были смягчены, а портал нашёл своё нынешнее местоположение. По всей вероятности, арка была возведена исключительно для того, чтобы стать порталом.

В нескольких шагах от арки Фурия остановилась и перевела взор наверх, на громадную люстру.

– Пока мы не перейдём на ту сторону, держитесь возле меня.

– Где бы та сторона ни находилась, – буркнула Кэт без особого восхищения от указаний Фурии, которые едва ли заслуживали статуса плана.

Как и всем остальным, Фурии было ясно, что они, с высокой долей вероятности, слепо бросаются в объятия гибели. Однако был ли у них выбор? Никогда прежде сопротивление не подбиралось столь близко к сердцу Академии.

Давало о себе знать и другое: Фурия испытывала гордость от того, что она одна из Розенкрейцев. Спустя все эти годы она первая в своей семье получила шанс на возмездие за ту несправедливость, которой подверглись её предки.

– Значит ли это, что Академия хорошенько припрятала Санктуарий? – Голос Изиды грянул громче, чем прежде, а сама она сделалась словоохотливей: книга Абсолона оказывала своё воздействие. – Говорят, он так глубоко укоренён между страницами мира, что ни один библиомант даже случайно не может на него наткнуться.

– То есть как раз там, где бушуют теперь идеи, – пробурчал Дункан.

– Все готовы? – спросила Фурия на последних подступах к арке.

– Есть такое, – ответила петушиная книга.

– Нисколько, – ответил Дункан.

– Я бы хотела, чтобы Финниан оказался здесь, – прошептала Кэт.

Глава четвёртая

Пряник Пипа был чёрствый, как камень, но Юль всё равно обрадовалась ему и отблагодарила его затейливым реверансом.

– А моя сестра не умеет делать реверансы, – загрустил Пип. – Она переваливается совсем как индюшка. Все так говорят.

– Но она и не была чтицей баронессы, – поглядывая на него искоса, маленькая блондинка улыбалась, пока они вместе шли по коридорам резиденции.

Он показал ей несколько своих излюбленных мест, прежде всего – чердак, полный мебели, скрытой под белыми простынями. Теперь же они приближались к кульминации его экскурсии.

– Как мило! – сказала она. – Всё здесь. И то, что ты мне это показываешь.

Лицо Пипа залила краска, но он постарался не обращать на это внимание, поскольку боялся показаться глупым, как это и случается с мальчишками, не привыкшими беседовать с симпатичной девочкой. Сестра в расчёт не принималась.

– Сейчас будет кое-что получше! – пообещал он. – Но очень возможно, что ты до смерти перепугаешься.

В ответ раздался её восхитительный смех, звонкий, как колокольчик.

– Меня ничто больше не напугает. Здесь вряд ли найдётся нечто страшнее, чем за́мок Химмелей.

– Некоторые считают его монстром, но он не таков.

– Он?

– Его имя – Замза.

– Это что, твоя собака?

– Замза не собака! – ответил Пип с усмешкой.

Краски висящих на стене картин, на которых были изображены разнообразные ландшафты, показались ему более яркими, чем обычно, а красный затоптанный ковёр пламенел, как огонь.

– В вашем доме кажется, будто возвращаешься на годы назад, – сообщила Юль.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну всё такое… старое. – Она остановилась и крепко схватила его за руку. – У Химмелей тоже было полно старья, но имелись вещи и современные – телефон, например. Вот у вас есть телефон?

Её прикосновение привело его в замешательство. Больше он ничего не чувствовал, кроме её пальчиков, крепких и прохладных. Действительно, её ручка была очень холодной, но об этой особенности девчонок он уже знал, потому что у него была сестра. Холодные ноги и руки – это часть жизни в резиденции, с которой приходилось считаться, но, несмотря ни на что, ему ужасно хотелось согреть пальчики девочки.

– У нас есть телефон, – ответил он, застигнутый врасплох. – Вернее, он у нас был… Аппарат где-то ещё валяется, но никто им не пользуется. Он не работает.

– Зачем тогда телефон, если он не работает?

– Папа никогда не оплачивал счетов, и потому его отключили. Фурия считает, что нам надо опять написать заявление на его подключение, но руки у неё до этого так и не дошли.