Противостояние лучших - [6]
— Далековато до Сентрал-плаза, верно? — спросил Кензи.
— Вполне возможно, — ответил полицейский. — Вот только я не знаю, где она находится.
— Значит, вы не из бюро. Тогда на кого вы работаете?
После некоторых колебаний мужчина, левая рука которого все еще покоилась на бедре, кивнул, как будто решил рискнуть.
— Департамент полиции Лос-Анджелеса, — сказал он. — Я собирался зайти к вам позднее.
— А что могло привести полицию Л. А. в Дж. П.?
— Дж. П?
— Джамайка-Плейн. Могу я взглянуть на ваши документы?
Мужчина вытащил толстый бумажник и открыл его так, чтобы Патрик увидел жетон детектива. Его звали Иероним Босх.
— Неслабое у вас имя. Как его следует произносить?
— Гарри будет в самый раз.
— Хорошо. Так что вы здесь делаете, Гарри?
— А как насчет вас? На цепочке у вас на шее нет жетона.
— Почему вы так решили?
Босх покачал головой:
— Я не увидел его очертаний под рубашкой. Это распятие?
Патрик бросил на него быстрый взгляд и кивнул:
— Жена хочет, чтобы я его носил. — Он протянул руку. — Патрик Кензи. Я не полицейский. Обычно я работаю по контракту.
Босх пожал ему руку:
— Вы любите бейсбол, Пат?
— Патрик.
— О’кей, вы любите бейсбол, Патрик?
— Очень. А что?
— Вы первый человек в городе, который не носит бейсболку «Сокс».[4]
Кензи снял бейсболку и посмотрел на нее, одновременно пригладив волосы рукой.
— Ничего себе, я даже не посмотрел на нее, когда выходил из дома!
— А здесь так принято? Вы все должны представлять «Ред сокс», или как?
— Ну, это не закон — скорее принцип.
Босх снова посмотрел на кепку и вышитое на ней лицо:
— А кто этот парень с кривой улыбкой?
— «Зуб», — ответил Кензи. — Логотип магазина, где я покупаю пластинки.
— Вы все еще покупаете пластинки?
— Компакт-диски. А вы?
— Да. Главным образом джаз. Я слышал, что все это постепенно исчезает. Пластинки, компакт-диски, прежние способы покупать музыку. Будущее за МП-3 и айподами.
— Да, я тоже слышал. — Патрик посмотрел на улицу через плечо. — Мы интересуемся одним и тем же парнем, Гарри?
— Не знаю, — ответил Босх. — Я ищу человека, который совершил убийство в девяностом году. Мне нужно получить его ДНК.
— Что за человек?
— Вот что я вам скажу. Почему бы нам не пойти в Тринадцатый участок и не поговорить с капитаном, чтобы все это стало законным? Я представлюсь, вы представитесь… Полицейский и частный детектив вместе облегчат работу полицейского департамента Бостона. Я не хочу, чтобы мой капитан из Лос-Анджелеса получил звонок от…
— Речь о Пейсли? Вы следите за Эдвардом Пейсли?
Гарри долго смотрел на Патрика.
— Кто такой Эдвард Пейсли? — спросил он наконец небрежным тоном.
— Только не нужно мне вешать лапшу на уши! Расскажите об убийстве девяностого года.
— Послушайте. Вы частный детектив, у которого нет никаких прав, а я полицейский…
— Который не следует протоколу и не вошел в контакт с местными парнями. — Кензи оглядел машину. — Если только где-то рядом не прячется представитель Тринадцатого участка, который мастерски умеет это делать. Я разыскиваю пропавшую девочку, и в связи с ней всплыло имя Эдварда Пейсли. Девочке двенадцать лет, Босх, и она отсутствует уже три дня. Поэтому я хотел бы знать, что случилось в девяностом году. И как только вы мне это расскажете, я стану вашим лучшим другом и все такое.
— Почему же никто не ищет пропавшую девочку?
— А кто сказал, что ее не ищут?
— Но ведь вы делаете это в одиночку!
Патрик уловил печаль в интонациях полицейского из Лос-Анджелеса. Это была та грусть, что возникает не от свежих, неожиданных трагических новостей, а от плохих известий, которые получаешь постоянно. И все же его глаза не были мертвыми: в них пульсировала жажда охоты — возможно, по-настоящему маниакальная. Нет, он не принадлежал к числу тех, кто действует осторожно, старается плыть по течению и считает дни до пенсии. Это был полицейский, который, если потребуется, откроет двери ударом ноги, не беспокоясь о том, кто может оказаться внутри, и будет продолжать работать, когда другие уйдут на покой.
— Она не того цвета и не той касты, и нет никаких серьезных доводов, чтобы разгрести это дерьмо и уверенно сказать, похитили ее или она сбежала из дома, — объяснил частный детектив.
— Но вы полагаете, что за этим может стоять Пейсли.
Патрик кивнул.
— Почему? — прищурился его новый знакомый.
— У него две судимости за развратные действия в отношении детей.
Босх покачал головой:
— Нет, я проверял — у него нет таких судимостей.
— Вы проверяли в США. Вы не делали запросов в Коста-Рике и на Кубе. Там его арестовывали, приговаривали и вытряхивали из него дерьмо, однако потом он откупался. Но факты арестов зарегистрированы.
— Как вам удалось это узнать?
— Директору средней школы «Дирборн» не понравился Пейсли, когда тот работал там водителем школьного автобуса. Что-то сказала одна девочка, потом мальчик и еще одна девочка, и так далее. Де́ла на таких вещах не построишь, но этого оказалось достаточно, чтобы директор дважды приглашала Пейсли в свой кабинет на собеседование. — Кензи вытащил из кармана репортерский блокнот и открыл его. — Директор сказала мне, что Пейсли оба раза вел себя вполне адекватно, но слишком часто упоминал молоко.
