Противоречия - [64]

Шрифт
Интервал

«Когда-то в небе раз Мадонна заскучала…»

Когда-то в небе раз Мадонна заскучала
И вдруг расплакалась, не зная почему…
Ей показалася ненужной никому
Торжественных небес классическая зала.
Секрет ее души Мурильо был разгадан!
Ей нравились духи и разный милый вздор…
А здесь был правильный и вечно-сладкий хор,
Разумные отцы, акафисты и ладан.
Пусть бы она совсем не делалась Мадонной!
И вот обиженно расплакалась она
И две ее слезы упали из окна
И стали глазками одной новорожденной.
И та, наивная, всю жизнь с душой шепталась:
Ты какова сейчас? А, ты дурная… Пусть!
И, хоть в ее глазах светилась Божья грусть,
Болтала, плакала, грешила и смеялась…
15 августа 1914 СПб

«Бродяга-музыкант с смешною обезьянкой…»

Бродяга-музыкант с смешною обезьянкой,
Пугливым существом, прижавшимся к плечам,
Бродил по улицам с хрипящею шарманкой,
По равнодушнейшим и каменным дворам.
Скучая, музыка банально дребезжала,
Пока на мостовой не зазвенит пятак,
А обезьяночка по-детски танцевала,
Покорно веруя, что людям надо так.
О чем, о чем он пел мертво и монотонно?
Романсы нищеты и песеньки рабов…
А обезьяночка мечтала удивленно
О Ганге, Индии, фантастике лесов…
Случалось, что ее бивал ее хозяин,
Случалось, что и он бывал побит толпой,
И звался музыкант – поэт великий – Каин,
А обезьяночка звалась его душой.
Август 1914 СПб

АЛЛЕГОРИИ

Голодный ветер в тьме, пьянея, завывает,
Как чья-то наглая, бездарно-злая боль.
Ни двор, ни гвардия, ни городская голь
Не знают, как в степи, блуждая, распевает.
Как романтически смеется и рыдает
Давно низвергнутый король!
Взлетают в степь, и в мрак, и к тучам небосклона
Лохмотья мантии, седины косм и смех…
Сегодня нищего бумажная корона,
Больной и гордый взор, и шубы тертый мех,
Надменность, вычурность, высокопарность тона
На рынке рассмешили всех.
О, ты, беспомощность! О, черная бездонность!
Зачем не лопнешь ты, студеная земля,
Когда к тебе на грудь, о гибели моля,
Седого старика кидает утомленность?
Послушай! Глупость, чернь, гроши и обыденность,
Все оскорбляют короля!
Седой, косматый Лир – нет, ты не сон поэта!
Есть в мире нищие, лежащие в пыли –
То величайшие властители земли –
Империи ночей и королевства света!
И это короли воздушных замков. Это –
Несчастнейшие короли…
Сентябрь 1914 Петроград

«Мои желания подобны пьяной банде…»

Мои желания подобны пьяной банде
Воров-разбойников, неслышных в сердце гор.
Оставив честный плуг, отдавшись контрабанде,
Они в пещерах скал, нахмурив темный взор,
Швыряют картами и пьют вино, ругаясь.
Храм, общество, любовь – всё это глупый вздор.
Но наконец они выходят, озираясь,
Трусливы и наглы, добычу отыскать;
По чащам и тропам страдальчески скитаясь,
Ища хоть что-нибудь, хоть что-нибудь достать,
Они, устав, ревут жестоко и ужасно,
И, наконец найдя, ползут в нору опять.
Ах, Dei gratia в их жизни всё напрасно!
В душе, как сталактит, застыв, нависло Зло!
Но я открою вам: они угрюмо, страстно
И тайно любят всё, что просто и светло.
9 октября 1914 Петроград

«Темно сознание и сердце не согрето…»

Темно сознание и сердце не согрето
У Dei gratia великого поэта.
В лохмотья Красоты одетое увечье!
Поэт – обман и яд. Поэт – противоречье:
Прославленный таит к себе одно презренье,
Лишенного труда терзает утомленье,
Бессильный полюбить, он вечно молит страсти
И, жажда Целого, цепляется за части…
Он раз в году творит, он пишет две недели,
Как дикий пьяница, без воли и без цели…
На людях он красив, он про себя измучен,
А в буднях он тяжел, презрителен и скучен.
И девушки, все те, что черствого полюбят,
Все чистые душой навек себя погубят.
Бегите же его! Пусть злой и прокаженный
Влачится и молчит в пустыне раскаленной!
Бегите же его! Холодный и проклятый
Пусть он неведомым творит свои кантаты!
20 ноября 1914 СПб, Трамвай № 6

«Я видел взгляд, серьезно-строгий…»

Я видел взгляд, серьезно-строгий,
В котором холод жил в огне.
Меж благородных складок тоги
Так меч сверкает при луне.
С моей великой пустотою,
Как гордый раб на жертву в храм,
Иду покорною стопою
К ее опущенным глазам.
О, подыми свои ресницы,
О, подыми их, я прошу!
И я великие страницы
Потом угрюмо напишу.
1 декабря 1914

«Любил задумчивый король…»

Любил задумчивый король,
Насмешливый и юный.
Любовь, как миг, любовь, как боль,
Как порванные струны.
Любила долго короля
Прелестная принцесса…
Любовь, как звоны хрусталя,
Любовь, как шелест леса.
Зачем в крови ушел король
И умерла принцесса?
Судьба, как меч, судьба, как тролль,
Судьба, как злой повеса.
17 декабря 1914 СПб

CIRCULUS VITIOUS

Утверждение, отрицание,

отрицание отрицания, утверждение…

Гегель

В час мышленья понятна действительность,
Жизнь по Гегелю вечно идет:
Из безумья растет рассудительность,
Из рассудка наивность растет.
Но в наивности вновь нарождается
И безумье, и страсть, и мечта…
Диалектика! Круг повторяется
И, как тормоз всё больший – лета…
17 декабря 1914 СПб

«Ночью в поле иду я в туманность…»

Ночью в поле иду я в туманность
Неизвестно куда, без пути.
Что за грусть, что за прелесть и странность
Ночью в поле куда-то идти.
Потому я один в этом поле,
Что я страшно душой охладел.
Дорогую покойницу, что ли,
В этом поле сыскать я хотел?
Люди живы тончайшей мечтою,
Но я сам искалечил мечту.
Неизвестно куда я ночною
И холодною степью иду.
Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Морозные узоры

Борис Садовской (1881-1952) — заметная фигура в истории литературы Серебряного века. До революции у него вышло 12 книг — поэзии, прозы, критических и полемических статей, исследовательских работ о русских поэтах. После 20-х гг. писательская судьба покрыта завесой. От расправы его уберегло забвение: никто не подозревал, что поэт жив.Настоящее издание включает в себя более 400 стихотворения, публикуются несобранные и неизданные стихи из частных архивов и дореволюционной периодики. Большой интерес представляют страницы биографии Садовского, впервые воссозданные на материале архива О.Г Шереметевой.В электронной версии дополнительно присутствуют стихотворения по непонятным причинам не вошедшие в  данное бумажное издание.

Нежнее неба

Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконструируются эпизоды биографии самого Минаева и лиц из его ближайшего литературного окружения.Общая редакция, составление, подготовка текста, биографический очерк и комментарии: А.

Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Дмитрий Петрович Шестаков (1869–1937) при жизни был известен как филолог-классик, переводчик и критик, хотя его первые поэтические опыты одобрил А. А. Фет. В книге с возможной полнотой собрано его оригинальное поэтическое наследие, включая наиболее значительную часть – стихотворения 1925–1934 гг., опубликованные лишь через много десятилетий после смерти автора. В основу издания легли материалы из РГБ и РГАЛИ. Около 200 стихотворений печатаются впервые.Составление и послесловие В. Э. Молодякова.

Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.