Простые вещи - [21]

Ляля приложила брошку к платью, ее синие глаза заиграли еще ярче. Красивая, только слишком уж дорогая.

— Мы с тобой поняли друг друга, да, брошка? — сказала она. — Но с Веруней вы тоже друг друга понимаете, потому что и у нее голубые глазки.

Ляля нашла лоскуты, разыскала коробочку для брошки, заняла Иришку кукольными платьями, убрала брошку в ящик и внезапно поняла, что ни слова не скажет Мише о Тамаре. Впервые в жизни она почувствовала, что не должна вмешиваться в сложное и прихотливое плетение жизни, что-то обрывать в нем, пресекать, нарушать. Жизнь их совместилась, стала общей и требовала к себе особой бережности. Кому, как не Мише, знать, что ему нужно… Она доверяет Мише. Полностью. Глубинно. Он пусть и решает. А она согласна с его решениями. Какими бы они ни были. Она не просто доверяет ему, она ему доверяется. Оказалось, что дело совсем не в том, есть в Мишиной жизни Тамара или нет, а в том, что Ляля не упрекнет Мишу за то, что ему нужна еще и Тамара. Нужна — пусть будет.

С совершенно удивительным чувством покоя и еще более удивительным чувством невозможности нарушить ее взаимное глубинное согласие с мужем Ляля вновь занялась домашними делами. Их лад больше не зависел от внешних обстоятельств — дорожа им, Ляля сохранит его при любых обстоятельствах. Она напоила дочку молоком с боржоми, убедилась, что температура у нее нормальная, и спокойно села за компьютер работать и дожидаться своего Мишу.

Глава 6

Саня застрял в Москве на неделю. Сначала обживал вместе с родителями новую квартиру, но не зря время тратил — старички уже не слонялись как неприкаянные среди голых стен, а потихоньку вили свое гнездо. Саня немало приложил усилий, дотошно выясняя, каков у старичков распорядок дня и в каких занятиях они его проводят, чтобы внести потом свои рацпредложения.

— Слово «функционально» у вас с Милочкой главное? — спрашивал он, прищурившись. — Вот пусть и функционирует по-вашему.

Любимые безделушки, цветы на окнах, полочка там, коврик здесь, со стен смотрят милые родные лица, и спальня преобразилась, словно по волшебству. Павел Антонович увлекся идеей мастерской. Но Саня уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, мысленно спеша по следам гуся-лебедя.

«Ну что, я пошел?» — спрашивал он каждым жестом и взглядом, и родители над ним сжалились, хотя сами вошли во вкус и охотно съездили бы с ним в «ИКЕА», «ОБИ», «Мегаполис», «Седьмой континент», «Старик Хоттабыч», «Эльдорадо» и мало ли куда еще.

— Спасибо за помощь, сынок. Без тебя как без рук. Но пора и передышку сделать. У тебя, наверное, свои дела есть, — сказал ему отец.

— Есть! Есть! — обрадовался Саня. — Если что, звоните, старички!

Впрочем, называть Иргуновых-старших старичками мог только любящий сын Саня; его «старички» не только выглядели молодо, но могли молодым еще фору дать — зимой бассейн и лыжи, летом рыбалка и дальние походы за грибами были им пока по плечу. Да и тоска по внукам свидетельствовала, что сил у них в избытке — иначе не желали бы они себе бессонных ночей, без которых не вырастает ни один ребенок.

Завершив деятельность дизайнера по интерьеру, Саня удовлетворенно улыбнулся. Талантливый он человек, черт подери! А где талант, там удача. Удача должна посветить ему в библиотеке. Туда он мысленно стремился в последние дни, нетерпеливо предвкушая ожидающие его открытия.

Среди московских библиотек Александр Павлович отдавал предпочтение «историчке»: небольшие залы, старенькие каталожные шкафы — в ней самой царил дух старины-матушки. Шел он туда снизу, от Солянки, поднялся по крутой горке, свернул и вышел к белоснежной Владимирской церкви, что с недавних пор ослепительно сияла золотом купола — как-никак единственная в Москве посвященная равноапостольному князю-крестителю.

Саня заказал самый солидный гербовник, но никаких гусей-лебедей там не обнаружил. Видно, не слишком родовитым был барин, искать его придется долго. «Как всех нарушителей», — ехидно усмехнулся про себя Александр Павлович. Но его это даже порадовало — оказаться вдруг Рюриковичем или Скопиным-Шуйским ему было бы непросто.

Неудача не обескуражила Саню. Подвигов на квартирном фронте пока хватало, чтобы чувствовать себя прекрасно, в голове зашевелились любопытные мыслишки, пора садиться за письменный стол. С кольцом он вел мысленные беседы, поигрывал серебристо-синим камешком, и в мозгу у него вспыхивали ответные искорки. В общем, бабушкино подарение пришлось внуку по сердцу. Ему даже стало казаться, что он улавливает положительные эманации кольца — оно развеивало черные мысли, способствовало творческому процессу. А что касается лебедя, то никуда он не улетит. Саня займется им позже. Тайна всегда интереснее разгадки, она будоражит, будит фантазию. Если честно, Александр Павлович был от природы несколько нетерпелив и не мог долго заниматься одним делом. Подышав в библиотеке пылью, он захотел на вольный воздух, в этом все дело. Мысли, бродившие в голове у Сани, очень его забавляли. Сначала он решил придумать судьбу своему предку и проверить, правильно ли выдумал. Хорошая мысль? Замечательная! Два дня между тем ушло. Саня понял, что в Москве загостился, его ждет Посад. Что за беда? Сел и поехал.