Простое море - [45]

— Спокойной ночи.

Доктор запахнул шинель и вышел из рубки. Второй помощник снова принялся читать книгу. В семь часов он сыграл подъем, в половине восьмого объявил завтрак и послал вахтенного разбудить капитана. В восемь часов подняли флаг, и на судне начался рабочий день. Вышла на палубу Настя и вылила за борт помои. Боцман, на ходу ругнув ее, пошел на корму расчехлять мотобот. Артельщик, кряхтя и отфыркиваясь, полез в провизионный трюм за суточной порцией продуктов. Наказанный за что-то боцманом Писаренко понуро поплелся драить места общественного пользования. Васька Ломакин и Абрам Блюменфельд вдвоем пошли к старпому заявить о том, что болеть им нет никакой радости и они хотят работать. Владимир Михайлович взял под мышку книгу и пошел в салон завтракать.

В салоне только что отпивший свой чай старпом объяснялся с Ломакиным. Абрам стоял рядом и молчал.

— Доктор вчера сказал мне, что вы должны лежать, — монотонно говорил старпом. — Поэтому никакой работы вам не будет. Идите и болейте.

— То вчера было, — тянул Ломакин. — А сегодня мы здоровы. У нас даже никакой температуры не было.

— Не было, говоришь... — Старпом задумался. — А ведь бывает бестемпературный грипп, — вспомнил он.

— У нас не бывает, — отказался от странной болезни Ломакин.

— Ладно, — старпом стал сдаваться. — Позовите доктора. Если он разрешит — будете работать.

Обрадованный Васька кинулся к докторской каюте. Вскоре он вернулся с хмурой физиономией.

— Ну, что доктор? — спросил старпом.

— Он какой-то странный, — пробурчал Ломакин. — Не хочет просыпаться.

— А ты хорошо будил?

— За ногу дергал.

— Докторов нельзя за ногу дергать! — назидательно сказал Владимир Михайлович.

Старпом опустил глаза. Лицо его покраснело.

— Добро. Идите работать, — сказал он. — Я у доктора сам спрошу.

Когда матросы вышли, второй помощник сказал с улыбочкой:

— Полагаю, что дело не столько в крепком сне, сколько в крепком напитке. Ночью Илларион Кириллович заходил в рубку, жаловался на бессонницу и искал компании для душевного разговора.

— Черт знает что... — тихо прорычал старпом, с грохотом отодвинул кресло и вышел из салона. Он постучался в каюту доктора и, не услышав ответа, вошел. Свет горел. Доктор спал поверх одеяла, одетый. В каюте, как всегда, было чисто прибрано, ни одна вещь не лежала не на месте. Только на столе, нарушая порядок, стояли пустой стакан, тарелка с огрызком хлеба и незакрытый графин с водой.

— Илларион Кириллович! — громко позвал старпом. Доктор не пошевелился. Он спокойно дышал во сне, и вид у него, как всегда, был очень интеллигентный.

— Доктор, проснитесь! — снова сказал старпом. Прикасаться к доктору ему не хотелось. Илларион Кириллович опять не отозвался. — Черт знает что такое... — прошипел Бобров и стал осматривать каюту... Наконец он нашел то, что искал. Бутылка. Четырехугольная двухлитровая медицинская бутылка, в которой спирту осталось уже меньше половины, стояла в углу, между столом и диваном. Старпом взял ее, понюхал содержимое, чтобы убедиться, что это именно спирт. Он открыл иллюминатор и швырнул спирт в море. Он постоял немного, глядя на доктора, подумал, открыл настежь второй иллюминатор и вышел.

20

Партию топографов с островов Бардина быстро доставили на борт вместе с их приборами и имуществом. Бобров разместил пассажиров в пустующем шестиместном кубрике. Дождались Гаврилова, проинспектировавшего Бардинский маяк, снялись с якоря и пошли обратно в Масельск. Капитан молчал и время от времени прикладывал руку к левой щеке. При этом он морщился и тяжело дышал.

— Опять зубик? — спросил старпом.

— Угу, — промычал Сергей Николаевич. — Как взялся с ночи, так и не проходит.

— Может, доктора позвать?

— Сделайте одолжение. Его капли хоть немного помогают.

— Слетай-ка, кликни сюда доктора с зубными каплями, — сказал старпом рулевому и принял от него штурвал. Рулевой ушел, вернулся через минуту и сказал, что доктор сейчас будет. Илларион Кириллович действительно пришел очень быстро. Вид у него был страшный: тряслось все тело, и челюсть дергалась так, что лязгали зубы.

— Что с вами? — удивился капитан, принимая от него бутылку с каплями.

— Я спал, а какой-то негодяй открыл у меня в каюте иллюминаторы, — заикаясь, сказал доктор.

— Это я открыл у вас иллюминаторы, — произнес старпом.

— Я так и подумал, — с вызовом сказал доктор, не извиняясь за «негодяя». — Больше никто не смог бы додуматься до такой... нелепости.

— Идите и согрейтесь, Илларион Кириллович, — сказал капитан.

— Кстати, согреваться придется чаем, — заметил старпом. — Спирт ваш я выбросил за борт.

Доктор перестал дрожать, лицо его вытянулось.

— На нормальном человеческом языке это называется воровством! — сказал доктор и, не дав старпому ответить, вышел из рубки.

— Боюсь, что придется с ним расстаться, — задумчиво произнес Сергей Николаевич. Потом, встряхнувшись, он весело сказал: — А ну-ка, старпом, позовите сюда Гаврилова. Попробуйте заодно снять эти чертовы буи, чтобы топливо не жечь лишний раз.

— Все равно какую-нибудь работу придумает...

— Ну и ладненько. Работа не война, от нее не умирают. Зовите.

Старпом снова стал за штурвал, а рулевой побежал вниз звать на мостик начальника Масельского гидроучастка.