Просто поверь в любовь - [35]

И он манипулировал ею, шантажировал ее. Он не отличался от ее отца, а вот теперь она признается ему в любви. А он даже не знал, что это такое.

Вся ее щедрость. Все ее желание дать. И он не заслуживал этого.

Особенно от нее.

Потому что он ничего не мог дать ей взамен.

Он содрогнулся, когда волны оргазма стали прокатываться по его телу, затуманивая его мозг, делая невозможным для него чувствовать что‑либо, кроме удовольствия. Никаких сожалений. Никакого чувства вины. Только восторг от единения с ней. И когда все закончилось, она посмотрела на него и снова прошептала:

– Я люблю тебя.

И в этот момент он отстранился от нее.

Глава 15

Эмерсон поняла, что это было ошибкой, но она не могла сдерживаться. Она не могла сдержать это признание в любви. Потому что она любила его. Всем своим существом. И хотя она была готова показать ему это своим телом, своими клятвами, кольцами, которые она купила, этого все равно было недостаточно.

Потому что она чувствовала, что любовь – это единственное, что имело значение. И ей не нужно было стараться быть хорошей, чтобы заслужить одобрение, чтобы ее любили. Достаточно того, что она была такой, какая есть. И Холдена она любила таким, каким он был.

Брак не имел смысла, если он не строился на любви и преданности.

Но она никогда в жизни прежде не испытывала таких чувств.

И если все это означало, что ей придется рискнуть заслужить чье‑то неодобрение, она была готова к этому. И она уже сделала это. Она видела, что ее признание явно не вызвало у него восторга. Она достаточно хорошо знала его, чтобы понять это.

– Я не знаю, что ты хочешь услышать в ответ.

– Обычно люди любят слышать «я тоже тебя люблю». Но подозреваю, что я этого не услышу. Так что я готова к тому, что ты не скажешь ничего. Я просто… я просто хотела, чтобы ты знал, что я чувствую. Насколько это все серьезно. Насколько мои чувства изменились с тех пор, как мы повстречались с тобой.

– Почему?

– Потому что ты вошел в мою жизнь и перевернул в ней все. Ты заставил меня понять, чего именно я хочу от жизни. Ты разрушил иллюзии, которыми я успокаивала себя. Я думала, что смогу выйти замуж за человека, с которым мне даже не хотелось спать. А потом я повстречала тебя. И те несколько минут в винограднике стали для меня важнее, чем два года моей помолвки с Донованом. Я уже не могла себе представить жизни без тебя. Это было словно наваждением. И ты заставил меня испытывать такие чувства, которых я прежде не испытывала. Ты показал мне, какая я есть на самом деле. И это поразительно, потому что я больше не хочу ничьего одобрения. Не хочу ничего никому доказывать. Я просто хочу быть с тобой. И это так прекрасно. То, что я нашла тебя.

– Это не ты нашла меня, золотко. Это я нашел тебя. Я приехал сюда, чтобы отомстить твоему отцу. Это не воля судьбы. Все было просчитано с самого начала.

– Да, так было вначале. Я это знаю. И я никогда не назвала бы это волей судьбы. Потому что я не верю, чтобы это было божественным промыслом – то, какое горе выпало на долю твоей сестры. Но я твердо верю, что можно собрать осколки и склеить из них что‑то стоящее. Потому что, если это не так, не знаю, какое будущее ждет нас.

– В жизни есть важные вещи, – сказал Холден. – Но эмоции не входят в их число. А деньги входят. То, что мы сможем сделать с винодельней, – это важно. Мы вдвоем сможем построить новую империю. И нам не нужны никакие эмоции.

– Эмоции – это самое главное. Любовь – самое главное. Мне понадобилось много времени, чтобы понять это. Это то, чего я хотела всю свою жизнь, но не осознавала этого. И я люблю тебя. Я люблю тебя всем своим существом. И эта любовь изменила меня.

– Ты уверена, что просто снова не ждешь чьего‑то одобрения? Ты утратила любовь и уважение к своему отцу, а теперь…

– Ты – не мой отец. И не пытайся сказать мне, что я просто запуталась в своих чувствах.

– Я никогда никого не любил и не хочу любить, – жестко сказал Холден.

– Я подозревала, что ты это скажешь. Ты так отчаянно стараешься заставить меня поверить в это. Я думаю, из‑за того, что хочешь поверить в это сам. Ты даже не хочешь признавать, что делаешь все это из любви к своей сестре.

– Ты думаешь о счастливых семьях, о людях, которые любят друг друга. Но между мной и моей матерью и сестрой нет никакой любви. Я просто забочусь о них.

– Ты любишь их, – возразила Эмерсон. – И почему бы нам не попытаться тоже построить новые отношения, основанные на любви? Разве мы не можем любить друг друга? Я знаю, наши тела с самого начала знали, что мы будем значить друг для друга. И я думаю, что мы всегда были предназначены друг другу. Я верю в это всей душой.

– Тела знают не все. Они просто хотят секса. И это не любовь. И в этом нет ничего, ради чего стоило бы разрывать свое сердце.

– Но… у меня нет выбора. Мое сердце уже разрывается. Из‑за нас. Из‑за того, что может быть.

– Нет никаких «нас». Есть ты и я. И мы женаты, и я постараюсь, чтобы наш брак был более‑менее удачным. Но ты должна трезво смотреть на вещи. И понимать, что все это значит для такого человека, как я.

– Нет, – сказала Эмерсон. – Я не хочу трезво смотреть на вещи. Ничто в моей жизни не становилось лучше из‑за того, что я старалась трезво смотреть на вещи. И я больше не хочу этого делать.