Прости меня - [42]

— У меня такое чувство, что ты говоришь о себе. Хочешь убедить, будто никогда не желал мне зла, а в твоем шкафу не припрятано дюжину скелетов?

— Все, что ты обо мне знаешь, — чистая правда.

Он не собирался оправдываться. Ни тогда, ни сейчас. В доме у реки Элла невольно проникла глубже, почти догадалась о его мотивах. С тех пор, как она появилась в Киеве, его целью, даже миссией стало защитить ее. Марк не подозревал, что отыщет в своей черствой душонке столь благородные порывы. Ей следовало поверить собственным первоначальным инстинктам. Он — ужасный человек, несмотря на то что несколько недель подряд корчит из себя благородного рыцаря. Элла не должна забывать, кто виноват в том, что она выросла без родной матери. А Марк не должен забыть о том, что не имеет права смотреть в ее сторону и втайне мечтать о прощении.

— Я сомневаюсь, что узнала тебя настолько хорошо, — призналась Элла, подняв на него свои бездонные голубые озера. — Ты стал моим страшным кошмаром, но я не боюсь тебя, когда ты стоишь рядом. Не единожды ты спас меня, Марк. Не думай, что я этого не заметила: не дал утонуть, спас от взрыва. Я не верю, что ты делал это исключительно для того, чтобы прикончить меня лично.

Он с горечью усмехнулся:

— Какое оправдание ты выдумала тому, что я изнасиловал тебя? Скажи, рыжая.

Ей понадобилась все мужество, чтобы встретить его холодные золотистые глаза и не отвернуться:

— Ты ничего такого не делал.

— Хочешь веселую шутку? — ему стало стыдно от собственных поступков. — Я хочу тебя так сильно, что выдумал миллион оправданий, оклеветал десяток других людей, лишь бы ты не брезговала находиться со мной рядом. Как тебе?

Она опустила ноги, медленно встала с кровати. Марк не знал, зачем ей понадобилось приближаться и искушать его еще сильнее.

— А хочешь услышать мою шутку? — она едва ли не прижалась к Марку своим телом, ощутила, как он напряжен, услышала, какой бешеный ритм отбивает его сердце; ее собственное проделывало то же самое. — Я снова неудачно влюбилась в тебя. Тринадцать лет назад ты здорово растоптал все до единой мои детские иллюзии. Хочешь повторить свои юношеские подвиги или поступишь по-человечески?

Она ему бросала вызов, одновременно поощряла и заставила лишиться дара речи одновременно. Что значит: «я снова влюбилась в тебя»? Марк отступил.

— Ты выбрала не того парня. В очередной раз, рыжая.

Элла ощутила, как ее накрывает волной. Может, это поезд проехал по ней. Жесткий удар. Она должна была догадаться, что Марк будет до последнего держать ее на расстоянии, убежденный, будто он — исчадие зла. Однако сердце подсказывало, что это не так; сама она не знала, почему, но была в этом уверена. Элла очень хотела, чтобы Марк не заставлял ее совершать весь этот путь в одиночку.

— Придумай что-то более оригинальное. Ударь меня, наконец, чтобы я поняла, как глубоко ошибаюсь в тебе. — Он не шелохнулся. — Марк! Сделай хоть что-то!

— Черт! — Марк выругался, схватил ее за талию. Он не мог позволить себе и дальше все это слушать. — Ты не должна всего этого говорить! Почему ты все время забываешь о том, какая между нами пропасть, Элла? Ты писала мне свои чертовы сообщения, залазила в душу… А ее у меня нет. Как ты не можешь понять?

Ей пришлось приложить все усилия, чтобы заставить Марка услышать ее. Она погладила его лицо, красивое, напряженное.

Он, кажется, был на волоске. Вот только Элла не знала хорошо это или плохо.

— Я готов ради тебя перевернуть весь Белый свет, Элла, — только-то и сказал он, ощущая, как тепло от ее ладоней проникает в его душу. Ту самую, которой у него не было.

Она прижалась к нему еще теснее. Было что-то невыразимо прекрасное в том, чтобы ощущать его близость, чувствовать его сердцебиение и постигать гармонию с целым миром.

— Ты мне нужен, Марк… — выдохнула она, так и не досказав мысль до конца: губы Марка уже прижались к ее рту, а он сам едва не раздавил ее в крепких объятиях.

Они оба потеряли разум. На этот раз по-настоящему. Марк целовал ее так исступленно, как будто не мог насытиться, гладил руками ее грудь, забравшись под футболку. Элла не сопротивлялась, а сама последовала за ним, с наслаждением изучила пальцами его крепкий торс, потом зарылась в его густых волосах, застонала, когда он сместил пальцы к ее ягодицам. В прошлый раз она не могла себе этого позволить. Сейчас она хотела больше. Она хотела его всего. Ее ничто не сдерживало и не останавливало. Элла знала, что Марк просто не способен обидеть ее, и поэтому с легкостью отдалась во власть эмоций, которые так старательно сдерживала в тот вечер.

Она помогла ему стащить с себя футболку, а Марк опустился на колени, чтобы покрыть ее поцелуями: начиная шеей и заканчивая самым укромным местом. Элла едва владела собой. Выкрикнула его имя, тоже присела на колени, потянулась к его соску, сначала к одному, потом к другому. Он опрокинул голову и закрыл глаза. Ей нравилось иметь над ним власть. Затем он стащил с нее трусики, но любовался ею так долго, что Элла была готова взмолиться. Если это была пытка, она не была к ней готова.

Элла оказалась такой влажной, такой тесной. Марк еще не забыл, как это, находиться внутри нее. Но он не торопился, изо всех сил сдерживал собственное неистовое желание. Осторожно опустив Эллу на спину, он проник в нее указательным пальцем и терзал так долго, что едва не взорвался сам, когда она забилась в исступленных судорогах.