Прости меня - [44]

— Мне придется сменить номер телефона, но нужно уехать достаточно далеко, чтобы сделать это безопасно.

— Значит, твой номер прослушивали?

— Киселев сдал меня.

— Миша? — Элла все еще решала головоломку у себя в голове. — Он ужасно зол на тебя из-за «Радио-Биз». Я ведь говорила тебе. Ты продал его изобретение врагам, а он теперь в отместку продает тебя. Но, если честно, он не создает впечатление злодея. В отличие от тебя.

Марк ничуть не обиделся из-за ее последнего замечания и легонько погладил колено Эллы чуть ниже бедра, отрывая правую руку от руля.

— Но ты мой злодей, — забыла она добавить, — и меня это устраивает.

Настроение было слишком паршивым, чтобы улыбнуться. Марк продвинул свою ладонь еще выше.

— Я чертовски завидовал его проклятому изобретению, от которого все были без ума, а особенно мама, — решил он поделиться с Эллой. — Стащил у него пару схем из офиса и сказал ему об этом, а потом напрочь забыл о них. Но многие об этом слышали, тем более что Миша сам рвал и метал, а потом донес на меня боссу. Кто-то продал эти схемы руководству «Радио-Биз», а все шишки достались мне.

— Ты не пытался снять с себя обвинения?

— А я когда-то это делал? — ответил он вопросом на вопрос.

Элла фыркнула:

— Ты мог бы больше заботиться о своем добром имени. Ты ведь знал, кто это сделал, да?

Он ответил после долгой паузы, взвешивая все за и против. Раскрыть Элле всю правду он не мог, но ради ее же собственной безопасности должен был рассказать хотя бы ее малую часть:

— Сам Миша и сделал это.

— Но зачем?… — Элла почти сразу и догадалась: — Простой работник слишком честолюбив. Ему выгодно облить грязью того, кто сидит выше, чтобы занять его место. Но зачем ему после твоего позорного изгнания помогать тебе? Ты для него — враг номер один.

— Не совсем так.

— Я что-то упустила? — Элла едва скрыла разочарование, когда Марк убрал свою руку, чтобы переключить передачи.

— Скажем так: некоторые из своих поступков Миша совершил не совсем добровольно, потом горько раскаивался. Наша так называемая дружба претерпела немало испытаний. Я был скверным подростком, не умеющим себя контролировать. Ты в курсе, малыш. Маме очень нравился Киселев, она хотела, чтобы я ему подражал. Это, кстати, была ее идея: подтолкнуть меня к решению создать собственную фирму вне «Медиаком». Я так и поступил, научился думать спокойно, контролировать свои ребяческие выходки.

Элла не могла не заметить, что Марк по-прежнему называет Лизу «мама», несмотря на последствия скандала и свое изгнание. Она не решилась поднять эту тему, догадавшись, что любые откровения даются Марку нелегко. Ее он назвал «малыш». Элле это очень понравилось.

— Ты изменился, этого нельзя не заметить. Никогда не забуду, каким гадким старшим братом ты оказался.

— Не так уж я и изменился. Ты разве не поняла? По-прежнему притворяюсь, веду бесчестные игры и люблю только самого себя, — звучало чересчур мрачно. — Думаешь, я не преследую какие-то свои скрытые мотивы, оберегая тебя от неприятностей?

— Нет. Уверена: в этом вопросе ты чист как младенец. Хочешь или нет, Марк, но я тебе полностью доверяю и только жду, когда же ты расскажешь мне, что вообще здесь творится.

— Ты не готова к такой жизни, Элла.

— Можно я решу это сама? — А потом главный вопрос, который не давал ей покоя: — Что произошло между тобой и Лизой? Ты сбежал из родного дома, устроил погром в своей спальне, даже разломал кораблики, которые собирал… Ты обожал свою коллекцию. Я это запомнила, когда случайно вломилась к тебе, а ты метал молнии, но позже признался, что хочешь обзавестись собственным кораблем и умчаться подальше.

— Я уже обзавелся собственным кораблем. Вернее, яхтой, — бросил он небрежно, скрывая внутри сотню противоречий и огромную недосказанность. — И ты на ней покаталась. С Киселевым.

— Хочешь сказать, что та яхта твоя?

— Я назвал ее «Анна» в честь моей родной матери. Она скончалась при родах, так что я ничего о ней не помню. Лиза была моей матерью. Но я бы никогда не назвал яхту ее именем. В детстве она буквально изводила меня своей любовью, ужасно баловала, а меня это бесило. Но я требовал еще и еще. Когда я уходил из дома, даже не забирал вещей. Я не знал, что она уничтожила все, что было мне дорого, — это звучало бесстрастно, но Элла догадалась, что Марк наконец приоткрыл ей дверцу в свой темный мир.

Ей следовало сказать что-то, но она слишком долго подбирала нужные слова. Казалось противоестественным, что Марк тяготился своей прошлой блистательной жизнью, ведь до этого самого момента Элла была уверена, что их с Лизой любовь не знала преград.

— Мне жаль, что на твоей яхте я покаталась не с тобой, — это должно было выразить то, что она чувствует на самом деле.

— Мне тоже.

— Чтобы ты знал: на днях я распорядилась, чтобы из твоей бывшей комнаты вынесли все вещи. Не могла себя заставить находиться в этом доме и думать о том, сколько призраков он скрывает.

— Хорошее решение. Больше я все равно туда никогда не вернусь.

Затем он сменил тему, сухо сообщив, что они остановятся, чтобы поесть.

Между тем вечерело, они въехали в какой-то небольшой поселок. Марк приказал Элле оставаться в машине, пока сам скрылся в продуктовом магазине. Вернулся так же быстро, бросил пакет на заднее сиденье и завел двигатель.