Прости меня - [40]

15

Она медленно открыла глаза. Понадобилось время, чтобы привыкнуть к яркому свету. Элла прищурилась и тут же поежилась от ломоты во всем теле. Попыталась шевельнуть затекшими конечностями и наткнулась на что-то твердое и горячее. В голове промелькнули воспоминания: машина, взрыв, падение…

Она повернула голову. Это очередной дурной сон или она и впрямь все это время слышала голос Марка? Сам он, изрядно грязный, покрытый сажей или чем-то в этом роде, лежал рядом, голова мирно покоится на подушке, длинные ресницы проложили тени на его небритые щеки. На нем дорогущая синяя футболка и джинсы, сама она в черной футболке, которая ей не принадлежит. Элла присмотрелась вокруг: она не узнает ни кровать, ни комнату, в которой проснулась.

Тяжелое дыхание Марка нарушает тишину. Вокруг старая мебель, на стенах выгоревшие обои с цветочным рисунком.

— Марк?… — ее голос больше походил на хрип. Элла повторила попытку и только потом поймала себя на мысли, что вместо того, чтобы будить Марка ей следовало уносить ноги как можно дальше. Но она этого не хотела. Впрочем, предстояло во всем разобраться. Она поклялась себе, что узнает правду, чего бы ей это не стоило.

Почему он не просыпается?

— Проснись! — она что есть сил толкнула его отекшим локтем.

— Ты мне снишься голая, не мешай… — пробормотал он сонно.

Элла еще раз толкнула его, сильнее.

— Где мы?

— В моих фантазиях.

Ей было не до шуток. Да и куда там? Это Марк. Он напрочь лишен чувства юмора, обычного для нормальных людей — тех, которые не похищают людей ради прихоти.

Она лягнула его еще раз. Гораздо больнее.

— Раз к тебе вернулась былая спесь, ты в порядке.

— Нет у меня никакой спеси! — Элла тут же спохватилась, оценивая степень опасности сложившейся ситуации: она на чужой кровати рядом с Марком. Господи, а на ней надеты трусики? — Где мы?

— Ты меня разорвешь на части, рыжая, — он громко зевнул, но все еще не спешил открывать глаза, — потому что я снова как бы похитил тебя.

— Начало мне уже не нравится.

Собравшись с силами, Элла вскочила с кровати и подбежала к окну. Одернув тяжелые шторы, она внимательно всмотрелась и не увидела ничего, кроме серой трассы. К тому же шел дождь.

Ничего больше не говоря, она побежала к двери, резко рванула на себя, очутилась в совершенно незнакомом месте. Длинный коридор, ряд таких же однотипных деревянных дверей. Она бежала вперед. Босиком, едва одетая. Все равно. Выскочила на улицу, промокла до нитки и бежала бы дальше, если бы кто-то не обнял ее за талию и не прижал к себе.

Ну, это чересчур! Марк легонько развернул ее, будто боялся причинить боль, заставил повернуться и, не разжимая рук, сказал шепотом:

— Я ведь просил тебя сидеть смирно.

— Где мы? Отвечай!

— Там, где тебя никто не обидит, — выдохнул он и, сжав ее подбородок большим и указательным пальцами, поднял вверх, чтобы Элла видела: он не шутит.

Ей казалось, что Марк вот-вот поцелует ее. Он уже однажды завладел ее губами подобным образом. Но с тех пор больше не смел целовать. И в этот раз он тоже отвернулся.

— Мы в сотне километров от Киева, Элла.

— Значит, ты организовал новое похищение? Восхищаюсь твоей изобретательностью, — проворчала она, не признавшись даже себе, что ждала от Марка более активных действий.

Он отпустил ее, спрятал руки в задние карманы джинсов и, не замечая ливня, спокойно сказал:

— Это нарушило мои собственные планы. Все вышло из-под контроля.

«А особенно ты!» — но он не стал об этом говорить.

— Не хочу больше ничего слышать! — крикнула Элла. — Ты все переворачиваешь верх дном, делаешь из меня параноика…

— Мы можем все обсудить. Давай вернемся в номер, — предложил он, с трудом сохраняя спокойствие. Выдержка отказывала Марку: в свете последних событий он постарел лет на десять. Понимает ли Элла, что едва выжила?

— Я не останусь с тобой наедине, Гончаров. Хочешь тащить силой? — воскликнула она, заметив, что Марк дернулся.

— Неприятно об этом говорить, но я поклялся себе, что не прикоснусь к тебе и пальцем.

— Гори в аду, — промокшая до нитки, Элла забыла о том, что ей холодно, а футболка едва прикрывает бедра. Марк держался в стороне, не уверенный, что она поверит хотя бы одному ему слову. — Это ты подстроил тот взрыв? — вспомнила она.

— Нет, Элла.

— Ты хотел убить меня, верно? — продолжала она стоять на своем. — Что случилось с водителем? С Мишей?

— Не знаю.

— Лжешь! — ее трусило от отчаяния и бессилия.

— Я был больше занят тем, что пытался оттащить тебя в суматохе, которая началась.

— Как ты оказался там?

— Одно из мест, где я временно скрываюсь, находится в районе «Ти-Тайм». Когда я увидел, как вы с Киселевым вышли из здания «Медиаком», задержался, чтобы удостовериться, что ты не поехала вместе с ним, — признался Марк.

Элла отвернулась. Она не могла спокойно думать о происшедшем. Что-то подсказывало ей: Марк не имеет никакого отношения ко взрыву, он выглядел одиноким и измотанным. Падший ангел. Это сравнение уже приходило к ней в голову.

Уловив какой-то момент, пользуясь отсрочкой, которая понадобилась Элле, чтобы обдумать услышанное, Марк снова позвал ее вернуться в номер.

Она отрицательно покачала головой, слегка попятилась. Но Марк, кажется, не собирался приближаться и тащить ее обратно силой.