Простая милость - [56]

Утром в четверг начали приходить посетители. Соседи и папины прихожане заглядывали на минутку, принося с собой добрые пожелания, запеканку, буханку домашнего хлеба или пирог, чтобы освободить мою мать от кухонных хлопот. Дедушка с Лиз приехали рано, Лиз принялась за готовку, а дедушка встречал посетителей у дверей и благодарил от имени моих родителей, а в перерывах он и Лиз сидели вместе с моей матерью и Эмилем Брандтом, который не отходил от нее ни на шаг. Из Манкейто приехал Конрад Стивенс, окружной пресвитер, и предложил отслужить воскресные службы вместо моего отца. Отец поблагодарил его и сказал, что подумает.

Гас то приходил, то уходил. До меня то и дело доносилось рычание его мотоцикла. Он постоянно находился на связи с Дойлом, который принял большое участие в поисках Ариэли. Гас проскальзывал в дом, о чем-то негромко разговаривал с отцом, а потом уходил, не сказав ни слова остальным. Позже я узнал, что он сообщал отцу известия, которые получали по поводу исчезновения Ариэли шериф и начальник городской полиции. Девушку, подпадавшую под ее описание, заметили в компании каких-то парней в Блю-Эрт, а другие говорили, будто видели, как она шла по дороге неподалеку от Мортона, или сидела в придорожном кафе в Редвуд-Фоллз.

Было жутко, и мы с Джейком часто искали убежища в нашей комнате. Джейк ложился на кровать и открывал комиксы, но вместо того, чтобы читать, чаще просто смотрел в потолок. Или садился за верстак, пытаясь заняться пластмассовыми моделями самолетов, и комнату заполнял дурманящий запах клея. Я в основном сидел на полу возле окна, глядел на церковь через дорогу и размышлял о Боге моего отца. В своих проповедях отец часто повторял, что нужно верить в Бога, верить в то, что как бы одиноко мы себя ни чувствовали, Бог всегда с нами. Во время того ужасного ожидания я не чувствовал присутствия Бога, ни в малейшей степени. Я молился, но в отличие от отца, который явно верил, что его слышат, мне казалось, будто я говорю с воздухом. Ответа не было. Ариэль не вернулась, а наше беспокойство о ней не умерилось.

Дождь продолжался целый день, и долгие часы тянулись в густом тумане страха и ожидания. Из-за пропажи Ариэли мои родители почти не спали и выглядели ужасно. Тем вечером, когда мы с Джейком уже лежали в постели, отцу позвонил шериф. Отец взял трубку и вышел в коридор, а я встал у двери и слушал разговор. Отец выглядел мрачным и подавленным. Когда разговор закончился, он велел мне вернулся в постель, а сам спустился в гостиную, где сидели мать, Эмиль Брандт, дедушка и Лиз. Я как можно тише подкрался к лестнице и прислушался.

По словам отца, не только наша семья пострадала после исчезновения Ариэли. Из-за Уоррена Редстоуна начали преследовать семью Дэнни О’Кифа. Им несколько раз угрожали по телефону, и они перестали отвечать на звонки. Тем же вечером кто-то запустил камнем в окно их гостиной. Отец сказал, что поедет домой к О’Кифам и извинится перед ними.

— За что извиняться? — спросил дедушка.

— За чужое невежество, — ответил отец.

— Какое невежество? — не унимался дед. — Эти люди приютили и кормили Редстоуна. Боже мой, Натан, неужто ты веришь, будто они не знали, что он за человек?

— И что он за человек, Оскар?

Дед брызгал слюной:

— Он… он… да он возмутитель спокойствия!

— И чье спокойствие он возмущает?

— Ну, — ответил дед, — это было давно.

— Оскар, об Уоррене Редстоуне я знаю одно — он вступился за Фрэнка, когда Моррис Энгдаль собирался его избить.

— У него нашли медальон Ариэли, — грозно произнесла мать.

— Вот именно, — подхватил дед. — Что на это скажешь?

— По словам Фрэнка, Редстоун утверждал, будто нашел его.

— И ты веришь лживому индейцу? — парировал дед.

— Индейцу. — Голос отца звучал сурово, но не холодно. — Именно здесь, Оскар, и кроется причина всех этих преследований. Ариэль ни при чем. Ариэль для некоторых людей — лишь повод, чтобы дать выход своим предрассудкам и злобе. Поэтому я поеду к О’Кифам и попрошу прощения за все их мытарства.

— А если мистер Редстоун причастен к исчезновению Ариэли? — с горечью промолвил дед.

— Ее исчезновению наверняка есть разумное объяснение, — ответил отец. — Я в это верю. А еще верю, что она вернется к нам. На свете нет причин, чтобы О’Кифы страдали.

Я услышал, как он пересек комнату и вышел через переднюю дверь.

— Дурак, — сказал дед.

— Да, но прекрасный, — ответил Эмиль Брандт.

Любая утрата, едва она становится несомненным фактом, похожа на камень, который держишь в руке. У него есть вес, размер и текстура. Его можно ощупать и рассмотреть. С его помощью можно зашибить самого себя, а можно просто отбросить его в сторону. Иное дело — неопределенность. После исчезновения Ариэли она заключила нас в свои липкие объятия. Мы вдыхали и выдыхали ее, не понимая, из чего она состоит. Да, у нас были основания для страха, но поскольку мы не имели никакого понятия, что произошло или происходит с Ариэлью, у нас были все основания для надежды. Отец держался за надежду. Мать выбрала отчаяние. Эмиль Брандт постоянно находился при ней и утешал, а иногда обсуждал с ней самые мрачные варианты развития событий, на что мой отец не решался. Джейк по привычке искал прибежища в молчании. Гас выглядел мрачным и решительным.