Простая милость - [4]
— Если главный захочет со мной поговорить, передайте ему, что я буду счастлив обсудить это за пивком.
Я придержал дверь, и отец выволок Гаса прочь. Я оглянулся на Морриса Энгдаля, оставшегося сидеть на железной скамье. Теперь, спустя сорок лет, я понимаю, что он был ребенок, немногим старше меня. Озлобленный и бессильный, растерянный, запертый в клетке — не в первый и не в последний раз. Вероятно, мне следовало почувствовать к нему нечто иное, чем ненависть… Я закрыл дверь.
Возле машины Гас внезапно выпрямился и повернулся к отцу.
— Спасибо, Капитан.
— Садись в машину.
— А как насчет моего мотоцикла?
— Где он?
— У Рози.
— Заберешь завтра, когда протрезвеешь. Садись в машину.
Гас слегка шатнулся и взглянул на луну. В ее бледном свете лицо его казалось бескровным.
— Зачем он это делает, Капитан?
— Кто?
— Бог. Зачем он забирает самых хороших?
— Он всех нас забирает в конце концов, Гас.
— Но ребенка?
— Из-за этого и вышла драка? Из-за Бобби Коула?
— Энгдаль назвал его умственно отсталым, капитан. Сказал, что для него лучше было умереть. Ну я и не вытерпел. — Гас растерянно мотнул головой. — Ну так почему, Капитан?
— Не знаю, Гас.
— Разве это не твоя работа? Знать, почему происходит вся эта хрень? — Гас казался раздосадованным. Немного помолчав, он вдруг спросил:
— Что это значит, смерть?
— Это значит, ему больше не придется пе-пе-переживать, что над ним по-по-потешаются, — отозвался Джейк.
Гас пристально взглянул на Джейка и моргнул.
— Может быть, ты и прав. Может быть, это объяснение. Как думаешь, Капитан?
— Может быть.
Гас удовлетворенно кивнул, нагнулся, чтобы залезть на заднее сидение машины, но вдруг замер. Послышались жуткие рвотные звуки.
— Ну, Гас! Всю обивку уделал, — сказал отец.
Гас выпрямился, вытащил из брюк заправленную рубашку и утер губы ее низом.
— Извини, Капитан. Не заметил, что оно на подходе.
— Садись вперед. — Отец повернулся ко мне:
— Фрэнк, вам с Джейком придется идти домой пешком. Вы не возражаете?
— Нет, сэр. Мы справимся. Только можно мы возьмем монтировку? На всякий случай…
Нью-Бремен отнюдь не являлся таким городом, в котором непременно нужно было брать с собой монтировку на всякий случай, но я кивнул на Джейка, который немного побледнел, явно не обрадованный перспективой возвращаться домой пешком сквозь всю эту темень, и отец все понял. Он открыл багажник и подал мне увесистую железяку.
— Не задерживайтесь, — сказал он, садясь за руль. — Если захочешь блевать, Гас, блюй в окошко. Понял?
— Так точно, капитан.
Гас бодро улыбнулся, помахал нам рукой, и они уехали.
Мы стояли на пустынной площади. Полицейский участок был единственным освещенным зданием, все остальные были различимы только благодаря луне. На другой стороне площади часы на здании суда пробили четыре.
— Через час рассветет, — констатировал я.
— Не хочу идти домой пешком, — сказал Джейк. — Я устал.
— Ну и оставайся тут.
Я двинулся с места. Помедлив, Джейк поплелся за мной.
Но я не пошел домой. Точнее, пошел не прямо домой.
— Ты куда? — спросил Джейк когда я свернул на Сэндстоун-стрит.
— Увидишь.
— Я хочу домой!
— Ладно, иди.
— Я не хочу один.
— Тогда пойдем со мной. Клянусь, тебе понравится.
— Что там будет?
— Увидишь.
На углу Уолнат-стрит и Мэйн-стрит находился бар с вывеской «У Рози». На парковке стоял 53-й «индиан-чиф» с коляской — мотоцикл Гаса, и один автомобиль — черный «форд» с нарисованным на бортах пламенем. Я подошел поближе к этой красоте, восхищенно провел рукой по переднему крылу, и по черной эмали скользнула серебряная змейка лунного света. Втянув полную грудь воздуха, я взмахнул монтировкой и вдребезги разбил переднюю фару.
— Что ты делаешь! — ахнул Джейк.
Я подошел к другой фаре, и снова безмолвие ночи нарушил звон битого стекла.
— Вот. — Я протянул монтировку брату. — Задние фары твои.
— Нет!
— Этот парень назвал тебя умственно отсталым. Тебя и Бобби Коула. А еще сказал, что у Ариэли заячья губа и что наш папа — слюнтяй. Неужели ты не хочешь долбануть по его машине?
— Нет. — Он взглянул на меня, потом на монтировку, потом на машину. — Ну или…
Я подал Джейку чудесное орудие возмездия. Он подошел к великолепной тачке Морриса Энгдаля сзади, взглянул на меня, ища ободрения, размахнулся и… промазал, грохнув по металлу. Монтировка выпала из его рук.
— Черт побери! — возмутился я. — Ну и тупица!
— Дай еще попробую.
Я подобрал монтировку и подал ему. На этот раз все получилось, и Джейк ловко отпрыгнул, увернувшись от брызнувших в стороны осколков красного стекла.
— Можно я и другую разобью? — умоляюще попросил он.
Когда все было кончено, мы чуть отошли назад, любуясь своей работой. Вдруг в доме напротив скрипнула дверь, и какой-то парень закричал:
— Эй, что тут творится?!
Мы рванули по Сэндстоун-стрит, потом вниз по Мэйн-стрит в сторону Тайлер-стрит и остановились только, добравшись до Равнин.
Джейк согнулся и судорожно прижал руку к груди.
— Живот надорвал, — выдохнул он.
У меня тоже перехватывало дыхание. Я обнял брата.
— Ты был великолепен! Настоящий Микки Мэнтл.
— По-твоему, у нас будут неприятности?
— Какая разница? Разве тебе не понравилось?
— Очень понравилось, — признался Джейк.
Для поклонников «Там, где раки поют» прекрасная, незабываемая история о любви и предательстве, мудрости, трусости и готовности жертвовать собой и, конечно, о всепоглощающей надежде. Летом 1932 года во времена Великой депрессии четыре сироты сбегают от суровой жизни в Линкольнской школе, куда детей отправляют насильно, разлучая с семьями, в поисках места, которое они смогут назвать домом. Они пускаются по реке Миссисипи в путешествие, которое повлияет не только на их жизни, но и на отношение к миру и друг другу. Это путешествие чревато опасностями – как со стороны самой реки, где они подстерегают на каждом повороте, так и со стороны людей и закона. Друзьям еще предстоит узнать, что этот мир не только жесток, но и полон прекрасных людей, готовых поделиться своей заботой и тем немногим, что осталось у них самих. Книга, которая однозначно станет современной классикой!
Роман-антиутопия «Клинок Стэллы» является заключительной книгой трилогии под общим названием «Суррогат» и повествует о жизни Степана, названного брата Стэллы. Степан всю жизнь посвятил поиску клинка своей сестры, который якобы обладает некой мистической силой. Но Степану он дорог в большей степени именно как память о Стэлле. Одновременно он начинает осознавать, что иммунологические андроиды не являются проявлением искусственного интеллекта. Не хватает так называемого «Золотого звена» в общей логической цепочке.
Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий, его сочинения переведены на девятнадцать языков. «Люксембург и другие русские истории» – наиболее полный из когда-либо публиковавшихся сборников его повестей, рассказов и очерков. Впервые собранные все вместе, произведения Осипова рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последнее десятилетие и с российским обществом, и с самим автором.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.
Церемония объявления победителей премии «Лицей», традиционно случившаяся 6 июня, в день рождения Александра Пушкина, дала старт фестивалю «Красная площадь» — первому культурному событию после пандемии весны-2020. В книгу включены тексты победителей — прозаиков Рината Газизова, Сергея Кубрина, Екатерины Какуриной и поэтов Александры Шалашовой, Евгении Ульянкиной, Бориса Пейгина. Внимание! Содержит ненормативную лексику! В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
И снова 6 июня, в день рождения Пушкина, на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены шесть лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Павла Пономарёва, Никиты Немцева, Анастасии Разумовой и поэтов Оксаны Васякиной, Александры Шалашовой, Антона Азаренкова. Предисловие Ким Тэ Хона, Владимира Григорьева, Александра Архангельского.
Эта история о том, как восхитительны бывают чувства. И как важно иногда встретить нужного человека в нужное время и в нужном месте. И о том, как простая игра может перерасти во что-то большее, что оставит неизгладимый след в твоей жизни. Эта история об одном мужчине, который ворвался в мою жизнь и навсегда изменил ее.
Главного героя психологической драмы французской писательницы Моники Саболо Бенджамена почти четверть века мучают кошмары. Ему снится пропавшая старшая сестра Саммер. Его единственный шанс избавиться от жутких сновидений — понять, что с ней произошло. На самом деле Бенджамен знает причину исчезновения, но она настолько отвратительна и прозаична, что он не готов смириться с этим.
У героини романа красивое имя — Солмарина (сокращенно — Сол), что означает «морская соль». Ей всего лишь тринадцать лет, но она единственная заботится о младшей сестренке, потому что их мать-алкоголичка не в состоянии этого делать. Сол убила своего отчима. Сознательно и жестоко. А потом они с сестрой сбежали, чтобы начать новую жизнь… в лесу. Роман шотландского писателя посвящен актуальной теме — семейному насилию над детьми. Иногда, когда жизнь ребенка становится похожей на кромешный ад, его сердце может превратиться в кусок льда.
«…Подняв с пола телефон, я нажимаю кнопку, и на засветившемся экране возникает форум. Я начинаю читать, но сразу же останавливаюсь. Практически во всех комментариях, появившихся за последние двенадцать часов, моего сына Джейка называют монстром-убийцей…»Перед нами — жестокая психологическая драма. Выстрелы в местной школе унесли жизни тринадцати учащихся. Один из подозреваемых старшеклассников убит, другой — бесследно исчез. Разъяренная толпа окружает дом, где живет семья пропавшего мальчика. В сторону родителей летят чудовищные обвинения.
Что заставило Алтею Лири исчезнуть, бросив сына на далекой ферме? Куда она пропала и как ее отыскать? В поисках ответов девятилетний Джаспер может рассчитывать только на себя. Старый мамин дневник указывает опасный, но верный путь — через игорные притоны, стрип-клубы, грязные городские проулки в глушь индейской резервации, хранящей немало жутких и постыдных тайн.