Проснись для любви - [9]

Но страх стучал у нее в висках, не давая заснуть. Чуть не хныча от боли, она села на кровати. Конечно, она понимала, что ее страдания вызваны всеми треволнениями дня. Нужно облегчить душу, нужно, чтобы кто-то ей помог. Просить о помощи Джексона? Избавившись от безрассудного страха, охватившего ее после звонка, она убедилась, что ее опасения относительно возможной солидарности Джексона с Лэнсом беспочвенны. Несмотря на все диктаторские замашки Джексона Санторини, несмотря на всю властность его характера, все же у него есть честь. В отличие от ее мучителя.

Жизнь научила ее быть сильной, но сейчас на ее плечи лег такой тяжкий груз, что она вот-вот сломается. И все же сердце восставало против обращения к Джексону. Ей известно, что родные вспоминали о нем только тогда, когда нуждались в его помощи. Ей больно становиться для него дополнительным бременем. Но она обязана позаботиться о Нике. Даже если для этого потребуется обратиться к человеку, который невольно заставляет ее желать невозможного.

Решив, что промедление может лишить ее мужества, она отбросила одеяло. И только перед дверью спальни Джексона вспомнила о том, что на ней нет ничего, кроме его ночной рубашки. Но было поздно: костяшки ее пальцев уже стучали в дверь. Она не успела отступить, так как дверь почти сразу открылась. Джексон стоял перед ней, и на нем были только спортивные трусы.

Захваченная открывшимся ей зрелищем, она потеряла контроль над своими мыслями. Крепкая грудь, покрытая пушком черных волос. Но это только начало. Мускулистые плечи и руки. Плоский живот, свидетельствующий о том, что лишнего веса у него нет и в помине.

Джексон переступил с ноги на ногу, и она вскинула голову, сознавая, что рассматривает его. А какая женщина из плоти и крови сможет устоять перед таким первоклассным образчиком мужской силы? А тем более — женщина, которая очень много раз убеждалась в том, что эта мужская сила не имеет отношения к ней? Она ожидала увидеть самодовольство в этих темных глазах, однако ее ожидало нечто иное.

Желание.

Горячее, жгущее желание.

Тейлор знала, что такое желание. Облик Джексона не раз наводил ее на столь яркие эротические мысли, что она покрывалась холодным потом. Но еще лучше ей знакомо желание в глазах мужчины. После того, как ей исполнилось четырнадцать лет, приятели ее мамы смотрели на нее глазами, в которых читалось желание. Не нужно думать об этом. Если подумать, то она опять покажется самой себе грязной, выброшенной на помойку.

— Cara[3].

От сиплого шепота Джексона по спине Тейлор пробежала дрожь, но отступить она не могла.

Он же приподнял пальцем ее подбородок, а затем наклонился и припал губами к ее губам. У Тейлор тут же включился бессознательный защитный механизм. Она замерла, не сопротивляясь, но и не отвечая. Отчаяние пронзило ее насквозь, когда она поняла, что, несмотря на возраст и давнюю уверенность в Джексоне, детские страхи все еще парализуют ее.

Джексон прервал поцелуй.

— Прошу прощения. Я не сразу понял, что ты не принимаешь мой поцелуй.

Как это официально, подумала она, сколько льда в его голосе, тогда как его губы такие теплые и мягкие. Она внезапно почувствовала опустошение, но ведь виновата она сама. Следствие трусости.

— Я приняла.

Правой рукой Джексон оперся на дверной косяк. Тейлор ненавидела такие моменты, когда его лицо лишалось всякого выражения.

— Буду как статуя. Я больше не прикоснусь к тебе, если таково твое желание.

Ей не понравилась данная перспектива. Закусив нижнюю губу, она опустила глаза к толстому серому ковру, потом опять подняла их.

— Я плохо умею реагировать на мужское внимание. — Пусть она опасается желания Джексона, но верит в его ум. Он не станет осуждать ее страх хотя бы потому, что сам испытал немало страданий. — У меня… был когда-то печальный опыт.

Она не хотела в этом признаваться, но не могла заставить себя пожалеть об откровенности.

И снова в Джексоне проснулись инстинкты защитника.

— Кто? — прорычал он.

Его рука легла на ее талию. Он ожидал, что Тейлор отшатнется, но, к его удивлению и удовольствию, изящная женская рука прикоснулась к его обнаженной груди. Огонь вспыхнул в его теле, но он решительно потушил пожар, так как помнил, насколько непрочна вера Тейлор в чистоту его намерений.

— Я не хочу сейчас об этом говорить. — Такой ответ не удовлетворил Джексона, но Тейлор добавила: — Я хотела рассказать тебе о телефонном звонке.

Такое свидетельство доверия успокоило Джексона. Пока достаточно и этого.

— Кто тебе звонил?

— Почему ты раньше ни о чем не спросил?

— Я счел, что не имею права знать. Или имею?

Как серьезно и как красиво ее лицо, обрамленное волосами цвета полуночи! Джексону всегда нравилась эта грива вьющихся волос. Со дня их первой встречи его преследовал вид шелковых прядей, покоящихся на его руке в постели. Тейлор поняла смысл его вопроса.

— Не знаю, готова ли я впустить тебя в свой мир.

Джексон помолчал.

— Почему?

— Ты…

Как признаться в том, какие чувства он в ней пробуждает, как она отвечает на его призыв?

— Разве ты не доверяешь мне?

Ответ дался Тейлор без труда, поскольку Джексон всегда был для нее далеко не только шефом, как она ни старалась убедить себя в обратном.