Прошу, найди маму - [46]
Дома и квартиры детей кажутся мне одинаковыми. Я вечно путаю, где чей дом. Почему они такие одинаковые? Зачем так жить? Пусть бы у каждого всё было устроено по-своему. Чтобы в доме был и амбар, и чердак. Здорово же, когда детям есть где спрятаться? Ты тоже раньше пряталась на чердаке от старших братьев, чтобы не перепало лишней работы. Сейчас уже даже в деревнях строят одинаковые высотки. Ты была на крыше нашего дома? Оттуда видны новые высотки, которые вот недавно построили. А ведь когда ты была маленькой, у нас даже автобусы не ходили. Если уже в деревнях начали строить эти высотки, что говорить о столице. Конечно, когда столько народу… И все на один лад, это просто беда… Все эти дома так похожи, что я совсем не ориентируюсь в этом городе, не могу добраться сама ни до дома твоего брата, ни до квартиры твоей сестры. Но это моя проблема. Вон, здешние и ночью находят свои дома среди одинаковых ворот и дверей. Даже дети.
А ты молодец, что тут живёшь.
Что это за место? Сеул, округ Чонногу, район Пуамдон… Это округ Чонногу? Чонногу… Чонногу… А, Чонногу! Так начинался адрес твоего брата, когда он только-только женился. Это был район Тонсундон округа Чонногу. Он тогда сказал: «Мама, это округ Чонногу. Мне так радостно каждый раз писать этот адрес. Чонно – это ведь центр Сеула, а я тут живу. Наконец-то деревенский парень поселился в самом центре». Это был тот же район, но, кажется, он жил в небольшом доме на несколько квартир. Такие домишки сплошняком стояли на склоне у подножия горы, которая называлась, по-моему, Наксан. Пока поднимешься туда – запыхаешься. Тогда я думала: «Это что ж, в столице есть такой район? Он больше похож на деревню, чем наш посёлок». Но у тебя тут всё не так. Я опять подумала: неужели в этом городе есть такой район?
Когда в прошлом году ты с семьёй вернулась из Америки, прожив там больше трёх лет, вы отыскали это место, потому что всех ваших денег не хватит даже на залог, чтобы снять квартиру в высотке. А здесь совсем как в деревне. Хоть есть кафе и художественный музей, но осталась даже мельничная лавка. Там сейчас делают белые рисовые палочки. Я долго стояла рядом с этой лавкой, вспоминая былые времена. Кажется, скоро лунный Новый год. В лавке много людей. Оказывается, до сих пор в этом городе есть район, где люди перед лунным Новым годом идут покупать эти рисовые палочки для традиционного новогоднего супа. В своё время, когда приближался лунный Новый год, я тоже клала на тележку рис и шла на мельницу делать рисовые палочки. Пока ждала своей очереди, дышала на обледеневшие руки.
Тебе, наверное, неудобно здесь жить с тремя детьми. Да и зятю на работу до Соллына далеко ездить. А рядом рынок хоть есть?
– Схожу в магазин, вроде и много всего куплю, но всё так быстро уходит! Покупаю детям йогурт, приходится сразу три покупать. А если брать на три дня, то уже девять, мама! Мне страшно. Вот столько накупила, а уже всё куда-то разошлось!
Выделяя слова «вот столько», ты широко развела руки. Это естественно, когда в доме трое детей.
Твой старший сын с красными щеками, собираясь поставить велосипед перед воротами, вдруг что-то заметил. Он крикнул: «Мама!» – и быстро вошёл во двор, толкнув ворота. Ты в кофте пепельного цвета с младшим на руках открыла дверь и вопросительно посмотрела на сына.
– Мама! Птица!
– Птица?
– Да, перед воротами!
– Какая птица?
Старший сын не ответил, а только показал пальцем на ворота. Ты натянула капюшон курточки на голову малыша, прикрывая его лицо от холодного ветра, и вышла за ворота. У входа лежала птица пепельного цвета. От затылка до крыльев она была покрыта чёрными пятнами. У неё обмёрзли крылья. Когда ты увидела птицу, на твои глаза навернулись слёзы. Похоже, ты подумала обо мне. Дочка, вокруг твоего дома так много птиц. Откуда их так много? Зимние птицы тихо кружатся над твоим домом.
Несколько дней назад ты нашла под деревом айвы замёрзшую сороку и решила, что её надо покормить. Ты зашла в дом, взяла булочку, которую не доели дети, и покрошила её под айвой. И тогда ты тоже думала обо мне, вспоминая, как я зимой рассыпала из ковша под голым деревом хурмы старый рис для птиц. В тот вечер, когда ты покрошила хлеб под айвой, к дереву слетелось больше двадцати птиц. У некоторых крылья были размером с твою ладонь. С того дня ты каждый день крошила под айвой хлеб для зимних птиц. Но сегодня птица лежала не под айвой, а перед воротами. Я знаю, как она называется. Это серая ржанка. Странно – эта птица не летает в одиночку, но почему она здесь? Она ведь должна жить на берегу моря. Я её видела в Комсо, где жил тот человек. Я видела, как во время отлива ржанки бродили в поисках еды по открывшейся части берега.
Ты стояла неподвижно, и сын потянул тебя за руку.
– Мама!
– …
– Она умерла?
Ты ничего не ответила. Ты лишь угрюмо смотрела на птицу.
– Мама! Птица умерла?
Услышав ваш разговор, из дома выбежала дочка и тоже стала спрашивать. Ты так ничего и не ответила, стоя с малышом на руках.
Зазвонил телефон.
– Мама, это тётя!
Похоже, тебе позвонила сестра. Ты взяла трубку из рук дочери. Когда ты взяла трубку, твоё лицо опять стало угрюмым.
Неожиданный звонок с известием об ухудшении состояния всеми любимого наставника – профессора Юна заставляет Чон Юн вспомнить беспокойные дни студенческой юности в начале 80-х, заново пережить радость дружбы и любви, зарождающейся на фоне гражданских волнений в Сеуле. Дом родителей Миру ненадолго объединяет двух девушек и двух юношей. Одни из них пережили личные драмы, другим они лишь предстоят. Летят годы. Чон Юн ищет утешения в мировой литературе, ее возлюбленный Мен Сё, успешный фотограф, в поисках все новых объятий как символа единения колесит по миру.
Пак Соньо — преданная жена и любящая мать четверых детей. Всю жизнь она посвятила семье. Как умела, любила и жалела мужа, который вечно искал для себя какой-то другой жизни, пока она стирала, готовила, шила, вязала, выращивала фрукты и овощи, борясь с нищетой, бралась за любую работу, чтобы собрать еще хоть немного денег для своих детей. Ее главной мечтой было дать детям то, чего не было у нее — образование, знания, возможность увидеть целый мир, посвятить себя любимому делу. Ради этого она трудилась не жалея сил.
Хрупкость человеческого существования, неумолимая скоротечность отведенного каждому из нас земного времени, невозможность проникнуть во внутренний мир другого человека и его до конца понять – все это мы ощущаем в сюжетах 26 новелл, вошедших в эту книгу. Каждая история окрашена юмором, ироническим, но сочувственным отношением к человеку и его проблемам и дает надежду на то, что многое в нашей жизни можно изменить к лучшему, если повнимательнее прислушаться к себе. Син Кёнсук родилась в 1963 г. в крестьянской семье.
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Почти всю жизнь, лет, наверное, с четырёх, я придумываю истории и сочиняю сказки. Просто так, для себя. Некоторые рассказываю, и они вдруг оказываются интересными для кого-то, кроме меня. Раз такое дело, пусть будет книжка. Сборник историй, что появились в моей лохматой голове за последние десять с небольшим лет. Возможно, какая-нибудь сказка написана не только для меня, но и для тебя…
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
На маленьком рыбацком острове Химакадзима, затерянном в заливе Микава, жизнь течет размеренно и скучно. Туристы здесь – редкость, достопримечательностей немного, зато местного колорита – хоть отбавляй. В этот непривычный, удивительный для иностранца быт погружается с головой молодой человек из России. Правда, скучать ему не придется – ведь на остров приходит сезон тайфунов. Что подготовили героям божества, загадочные ками-сама, правдивы ли пугающие легенды, что рассказывают местные рыбаки, и действительно ли на Химакадзиму надвигается страшное цунами? Смогут ли герои изменить судьбу, услышать собственное сердце, понять, что – действительно бесценно, а что – только водяная пыль, рассыпающаяся в непроглядной мгле, да глиняные черепки разбитой ловушки для осьминогов… «Анаит Григорян поминутно распахивает бамбуковые шторки и объясняет читателю всякие мелкие подробности японского быта, заглядывает в недра уличного торгового автомата, подслушивает разговор простых японцев, где парадоксально уживаются изысканная вежливость и бесцеремонность – словом, позволяет заглянуть в японский мир, японскую культуру, и даже увидеть японскую душу глазами русского экспата». – Владислав Толстов, книжный обозреватель.
В основе нового, по-европейски легкого и в то же время психологически глубокого романа Алексея Поляринова лежит исследование современных сект. Автор не дает однозначной оценки, предлагая самим делать выводы о природе Зла и Добра. История Юрия Гарина, профессора Миссурийского университета, высвечивает в главном герое и абьюзера, и жертву одновременно. А, обрастая подробностями, и вовсе восходит к мифологическим и мистическим измерениям. Честно, местами жестко, но так жизненно, что хочется, чтобы это было правдой.«Кира живет в закрытом северном городе Сулиме, где местные промышляют браконьерством.
Юн Фоссе – известный норвежский писатель и драматург. Автор множества пьес и романов, а кроме того, стихов, детских книг и эссе. Несколько лет назад Фоссе заявил, что отныне будет заниматься только прозой, и его «Трилогия» сразу получила Премию Совета северных стран. А второй романный цикл, «Септология», попал в лонг-лист Букеровской премии 2020 года.«Фоссе говорит о страстях и смерти, и он ищет в них вневременной смысл, поэтому пишет отрешенно и сочувственно одновременно, а это редкое умение». – Ольга ДроботАсле и Алида поздней осенью в сумерках скитаются по улицам Бьергвина в поисках ночлега.
Новинка от Эмили Сент-Джон Мандел вошла в список самых ожидаемых книг 2020 года и возглавила рейтинги мировых бестселлеров. «Стеклянный отель» – необыкновенный роман о современном мире, живущем на сумасшедших техногенных скоростях, оплетенном замысловатой паутиной финансовых потоков, биржевых котировок и теневых схем. Симуляцией здесь оказываются не только деньги, но и отношения, достижения и даже желания. Зато вездесущие призраки кажутся реальнее всего остального и выносят на поверхность единственно истинное – груз боли, вины и памяти, которые в конечном итоге определят судьбу героев и их выбор.На берегу острова Ванкувер, повернувшись лицом к океану, стоит фантазм из дерева и стекла – невероятный отель, запрятанный в канадской глуши.