Прошлое Тавриды - [13]
В конце царствования Нерона разыгрались в придунайских степях события, которые не могли не отразиться на Ольвии. К сожалению, они нам слишком мало известны, и упоминание о них сохранилось только в эпитафии одного высокого сановника времен Нерона, Плавция Сильвана[6]. В числе его заслуг помянуты в эпитафии его дела за время наместничества в Мэзии. Среди варварских народов на севере от нижнего Дуная произошли какие-то волнения и войны, угрожавшие, по-видимому, безопасности границ империи, а также городу Херсонесу. Плавций перешел Дунай и властно вмешался в дела варваров. Он отогнал «Скифов» от Херсонеса, который был в осаде, расширил границы империи, преселил множество варваров за Дунай, отведя им земли для мирного земледельческого труда, и установил прямые торговые сношения между Херсонесом и Римом: впервые, как отмечено в эпитафии, в римские государственные запасы хлеба отправлены были большие партии из Херсонеса. – Повествуя о деяниях Плавция Сильвана, его эпитафия не называет Ольвии, но события эти разыгрывались в непосредственной близости к этому городу, и тогда впервые римская военная сила прошла по степям от римских границ до самого юга Крыма. Быть может, та военная эскадра из 40 кораблей и трехтысячный отряд войска, которые находились, по словам Иосифа Флавия, в восточной части Черного моря для охраны римских интересов в последние годы правления Нерона, стояли в связи с военными предприятиями Плавция Сильвана в западной половине припонтийских степей. С этого времени Херсонес находится в зависимости от наместника Нижней Мэзии. О том свидетельствует надпись на пьедестале статуи, воздвигнутой в честь Секта Веттулена Цереалиса, состоявшего наместником этой провинции при имп. Веспасиане[7]. Такой же памятник сохранился и от 92 г. Он был сооружен в честь наместника Секста Октавия Фронтона[8]. При Веспасиане находился, по-видимому, некоторое время в Херсонесе отряд римской армии. По всему вероятию, о нем именно свидетельствуют найденные в недавнее время в местности нынешнего Ай-Тодора кирпича с клеймами матросов эскадры Равеннского флота.
В начале II века Римская держава еще более приблизилась к Ольвии, когда император Траян разрушил царство Декебала и присоединил к пределам империи огромную территорию к северу от Дуная до нынешней Седмиградии включительно. Граница провинции Дакии шла на востоке по реке Серету. Вероятно, в связи с этим изменением границ империи стоит и то обстоятельство, что в пределы провинции Нижней Мэзии, захватывавшей нынешнюю восточную Болгарию и Добруджу, стали включать нижнее течение Днестра и Буга и вести границу до устья Борисфена. Так изображает дело на своей карте Птолемей. Но это включение имело весьма условный характер: Ольвия сохраняла свою самостоятельность, и ее жители сознавали себя особым государственным целым. При имп. Антонии Пии Ольвию теснили новые враги: Тавросифы, имя, упоминаемое в этом случае впервые в наших источниках, которому впоследствии суждено было служить в устах византийских Греков обозначением наших предков, русских славян. Император оказал городу вооруженную помощь, враги были побеждены и выдали ему заложников. Быть может, с той поры в Ольвии остался римский гарнизон, как был, несомненно, таковой при императоре Коммоде и в Херсонесе. Об этом последнем сообщила нам одна недавно найденная надпись от 185 года, в которой названы трибун “первого италийского” легиона и “триерарх” Мэзийского флота[9].
Непосредственное утверждение римской власти в Ольвии относится, по-видимому, ко времени имп. Септимия Севера и, вероятно, стоит в связи с его мерами по упрочению своей власти после победы над соперником, Песценнием Нигром. На монетах Ольвии появляется изображение римского императора, как свидетельство подчинения его власти автономной прежде городской республики. Монеты этого типа идут до времен Александра Севера. Возобновившиеся с недавнего времени раскопки на территории Ольвии дали в 1902 году одну надпись с совершенно неожиданным свидетельством о том, что там стоял римский гарнизон в 248 году. Но эта охрана лишь на время отсрочила угрожавшую городу катастрофу, и вскоре Ольвия прекратила свое существование. Мы с уверенностью можем назвать врага. То были Готы, придвинувшиеся в те времена к морю и начавшие свои истребительские набеги в пределы империи через Дунай и по морю. Современники не сохранили нам свидетельства о гибели старых культурных центров, и, лишь комбинируя разнородные данные, мы можем с уверенностью говорить об этих событиях. Ольвия и Тира погибли и никогда более не восстали. Лишь великолепные курганы, широко раскинувшиеся вокруг огромного городища близ нынешнего селения Паруитна, говорят нам немым языком о прошедшей славе Ольвии и о процветавшей здесь некогда оживленной культурной деятельности давнего населения.
