Прошедшие лабиринт - [64]

— Что, мама раздумала? — не съехидничать было невозможно.

— Да. Она и так купила… Теперь больше не надо.

Ее собеседник был настолько смешон, что Настя даже рассердиться не смогла. Но раз решила, что тянуть кота за хвост не следует, а надо брать быка за рога, то….

— Сережа, мама решила что тебе надо жениться, мама решила, что не надо жениться — это замечательно, что ты такой послушный сын. Но сам-то ты как думаешь, ты сам чего хочешь?

Сергей не вскочил, не закричал и не убежал. Но медленно встал, пробормотал, что пора, и подавленно ушел. Настя перевела дух — неужели удалось?

Придя домой, уже поздним вечером, Сергей обнаружил новый сюрприз. На письменном столе, рядом с расчехленным «Унисом», лежала напечатанная страничка. Буквы были едва видны, как будто по клавишам стучали еле-еле. Начинался текст:

«Мне всегда хотелось узнать, кто были мои родители. Но первое, что я помню, — пустая большая комната за прутьями решетки и скучно-бубнящий голос из-за стены. Сейчас я понимаю, что то было радио…»

Мама уселась воспоминания писать? Откуда тогда решетка?

Часть 9 Подготовка

1

— Ничего! Опять ничего не получается! Я осел и тупица!

Пробирка выпала и покатилась по столу, Серж Терьен устало откинулся в кресле, прикрыл глаза ладонями. Он ведь уже не так молод, чтобы сутками сидеть в лаборатории, он давно не мальчишка, которому надо срочно прорваться вперед, у него же немалые заслуги, публикации, студенты… Правда, основной его результат последних лет ни заслугой, ни успехом на самом деле не является — но Сержу не в чем себя упрекнуть, он сделал это вовсе не ради славы и не ради собственной выгоды — какая уж тут выгода, просто не было другого пути, теперь, когда все, когда само существование Общества находится под угрозой…

А ведь еще совсем недавно это казалось ерундой. Да, способ получения парацельсия за 400 с лишним лет не изменился — ну и что? Да, синтез требует нескольких недель, и реактивы — если можно лягушачью икру и сушеных пауков назвать реактивами — весьма архаичны, да и аппаратура в основном используется все та же, древняя аппаратура алхимической лаборатории — но не так уж много нужно этого вещества, и таких смехотворных «производственных мощностей» вполне хватает… До недавнего времени хватало.

Первый звоночек прозвенел во время войны, когда шальной бомбардировщик подчистую уничтожил и зальцбургскую лабораторию, и 70 % мирового запаса парацельсия, и 50 % сырья. Это было неприятно, даже очень неприятно, это потребовало расходов — но ничего по-настоящему ужасного не случилось, тем более что зальцбургскую лабораторию все равно собирались закрывать — слишком беспокойно становилось в Европе. За прошедшие 30 лет пришлось закрыть и новую лабораторию в Южной Каролине, и две других — выяснилось, что успешному производству угрожает все, начиная от колебаний почвы, производимых ближайшей автострадой, и кончая трудностями получения экологически чистого сырья.

Кое-что делалось и раньше, 2–3 ингредиента — из двух десятков — были заменены на чистые химические вещества, 2–3 операции стали чуточку эффективнее. Терьен был одним из химиков, которые последние 15 лет работали над четко поставленной задачей — перевести синтез парацельсия полностью на современные рельсы. Задача казалась довольно простой — состав парацельсия известен, компоненты, извлекаемые из всех этих засушенных пауков, вычислены сто лет назад, реакции очевидны — садись и делай. Однако синтез не шел. Почему-то мутная жижа, состоящая из сухой травы и останков животных, замечательно проходила все стадии процесса — а чистые химические вещества, из той же, в сущности, травы и прочей дряни извлеченные, то распадались в самый неподходящий момент, то вступали в непредусмотренные химические реакции.

В конце концов Посвященными было принято решение об отчаянном шаге — опубликовать слегка измененную и упрощенную формулу парацельсия, в надежде, что кто-нибудь сможет решить хотя бы часть возникающих при синтезе проблем. «Предсказанному» Терьеном веществу дали звучное название «брейнорин», он действительно должен был обладать кое-какими из свойств парацельсия — но, конечно, не всеми, и, безусловно, не главным…

Риск все равно был огромен! А если кто-нибудь пойдет дальше, найдет несообразности в опубликованных Терьеном рассуждениях, или вместо того, чтобы заняться — как предполагалось — исключительно синтезом «чужого» вещества, решит разобраться с теорией? Строго говоря, никакой настоящей теории парацельсия не существовало, хотя Общество и занималось кое-какими экспериментами, но даже все возможные модификации парацельсия не были известны. Истинный парацельсий — зернистую бурую субстанцию — невозможно было ни с чем перепутать, а при определенных условиях — и это очередная загадка, ну какой же ученый в наше время всерьез станет говорить о фазах Луны и расположении звезд! — при определенных условиях зерна начинали слипаться, так что становились легко различимы невооруженным глазом, и тогда… Но, впрочем, «эрзац-парацельсий», именуемый брейнорином, никаких сколько-нибудь заметных зерен содержать вообще не должен был, и вырасти из него ничего не могло… и все-таки необходимо было исключить любые случайности.