Прошедшие лабиринт - [66]

На что мог бы сгодиться такой стимулятор? Там, на Западе, ему, конечно, создали бы рекламу, пустили по аптекам, стали подмешивать в кока-колу и изобретатель получил бы за свое открытие миллионы долларов. А здесь, в СССР? Взгляд его остановился на номере «Кубанской правды», купленном в аэропорту ради кроссворда, и на портрете, занимавшем половину всей первой страницы. Брежневу в этом году будет 70. Здоровьем он еще крепок, лет пять протянет запросто, а вот как у него с головой? Последнюю пару лет как будто не очень — речь стала путаной, появилось явственное причмокивание. Год назад бросил курить, значит, кремлевские врачи очень сильно настаивали, следовательно, была серьезная причина. А Косыгину — 72. А Суслову — еще больше. Есть ли возможность пробиться к ним с мозговым стимулятором?

А это ведь Люда сама привезла бидон с грибом. Сказала, что из Подольска какая-то бабка попросила передать анапской знакомой. Небось, этакий грибной селекционер на пенсии. Мичурин дворового масштаба.

Ладно, к делу. Тонкость в том, что пробиться надо самому. Через все препоны, все ведомства, все эти рай-, гор- и облздравы и отделы ЦК. Академику — было бы легко, а вот как ему, Верещагину? Чтобы не оттерли, не затоптали, не оторвали рук? Выгоды — неисчислимые. Лаборатория, оклад, самые лучшие реактивы и подопытные животные, заграничные поездки, докторская, академия… А ведь там же кристаллы! По кристаллам сейчас в разработке специальная космическая программа, так может, удастся и в космос полететь? О, тут уже Геройство Советского Союза, а не какое-то жалкое Соцтруда, собственный институт, членство в ЦК, шикарная дача, машина с шофером… Девки будут липнуть… Стоп, девок отставить, девки Люде не понравятся…

Перескок на Люду (никуда она, оказывается, не исчезала, просто притаилась ненадолго) враз отрезвил. Ишь, размечтался. Давай реально посмотрим на наши исходные позиции. Что можно сделать для начала? Почти ничего. Ведь даже не кандидат еще. Защита назначена только на сентябрь, и никакие земные и небесные силы не могут придвинуть сентябрь поближе. Да еще пока утвердят… А без степени нечего и думать хоть в какой-нибудь кабинет сунуться. Как же тогда? Необходима публикация. Сначала заявка на авторское свидетельство, потом сразу публикация. Лучше всего — доклад. Авторское подать через Меренковский пищевой, им, учебникам, все равно, что сквозь них идет. Где делать доклад? Безусловно, на международной конференции. Чтобы не могли уже оттереть, чтобы имя прочно стояло рядом с открытием. Схитрить придется — подать доклад на как будто невинную тему, а выйдя на трибуну — брякнуть на стол брейнорин… Есть у нас в календаре подходящая конференция? По прилете надо будет уточнить в отделе информации, но вроде бы есть — в Москве, в конце августа что-то по высшей нервной деятельности. Срочно — аннотацию доклада…

Ах, еще ведь Сергею объяснять придется, зачем доклад и почему фиктивно… Статистику крысиную успеть набрать к августу, химические анализы — это все мы попросим Меренкова, у нас более важные дела будут — организационные. Ох, сколько всего надо сделать — задумать, подготовить, уговорить… Дипломатом надо быть, почище Киссинджера с Громыко. И вертеться, вертеться, вертеться… Тут Антон совершенно явственно ощутил себя в лабиринте — из стен, увешанных портретами своих коллег, начальников, присматривающих, доносящих, курирующих, обеспечивающих… И как же далеко выход! А на выходе самый главный портрет — бровастый… Но он доберется до выхода, он пройдет сквозь этот лабиринт!

Тут самолет тряхнуло, зажглись лампочки на потолке и началось снижение и разворот к заходу на посадочную полосу аэропорта Быково.

3

После отъезда Антона Люда почти совсем перестала выходить из дома — ходила только в пансионат на обед. Пансионатские дамочки косились на нее, но ее это мало трогало. Ее одолевали раздумья.

Вот Антон. Москвич, научный работник, с квартирой-телефоном, с перспективами… И собой недурен. Да узнай любая девчонка с фабрики, что за Людой ухаживает такой «кадр» — обзавидовалась бы, завопила бы, мол, хватай, тащи в ЗАГС! Да и сама она, Люда, еще недавно из-за Сергея убивалась… Вспомнив, как ходила к ворожейке гадать на Сергея, Люда даже зашипела от стыда сквозь зубы. Ну надо же быть такой дурищей? Тьфу!

Да уж, Антон — жених поинтереснее, чем Сергей, этот недотепа и «очкарик», даром что очков не носит! Однако же когда Антон, прощаясь, попросил у нее телефончик, Люда отнеслась к этому вполне спокойно:

— Да какой же у меня телефон? Я ведь в общежитии живу. Нет, там есть, конечно, телефон у вахтера, да пока позовут…

Но все-таки номер дала, и Антонов телефон записала. Может быть, и встретятся.

Люду уже стало настораживать собственное отношение к тому, что прежде волновало. Вчера вот, идя с обеда, заглянула от нечего делать в промтоварный — а там дефицитнейший «Лондаколор» просто так лежит! Да еще махогон — наимоднейший цвет! На автопилоте схватила четыре тюбика, а придя домой, подумала: зачем? Ну стану я цвета красного дерева… И что изменится? Не буду краситься. Подарю девчонкам в общаге, радости будет… сороки!