Прощай и будь любима - [12]

А знаешь, что было с ним в молодые годы! Жил у самой Хозяйки Медной горы, на Урале. Как начнет рассказывать – только уши подставляй! Служил у татар, а те не имели права рыть золото и заставляли это делать русских. И он стал золотоискателем. А чтоб не сбежали русские с золотишком, каким-то образом делали им на теле ямки татарскими пулями. Когда возвращались искатели не с пустыми руками, начинался пир! Беднякам ставили самовары водки, добытчики шастали по рынкам и стреляли куда придется – в кувшины с молоком, с медом… Золото татары сдавали в торгсин – и товары в руки. Один раз на базаре хозяина моего так отлупили, что еле выжил. Но тут оказалась возле него волшебница (учительница она была), напоила несчастного мочой беременной женщины – и он воскрес! С тех пор колдует. Я сижу у него часами, гляжу, спрашиваю, а он мне: «Ты, Витек, у меня как будильник. Что спросишь – то проясняется во мне, сомнения сваливаются с плеч!»

– Однако, – продолжал Виктор, – если бы не Баба-Яга… Она держится за своего Кощея только из-за золота – видать, немало его там… Ну и дочка у них – не дай бог! Язык – что топор, сама из себя видная, однако ее бы только к гостинице «Москва»…

Слушала Валентина рассеянно, вспоминала тот так чудно начавшийся вечер с Сашей и так нелепо кончившийся из-за того же Виктора. Если бы не почтовый ящик…

С тех пор Саша ни разу не заходил ни в РИО, ни домой. А может быть, стоит пригласить этого Дон Кихота к себе? И Сашу. Мама говорила, что мужчин надо сталкивать лбами, чтобы они умнели. Скоро Новый год, вот и повод…

На следующий день под вечер зашла к матери. Горела настольная лампа. Мать, сидя за столиком, что-то рассматривала. Освещены пышные волосы, собранные в пучок, глаза мерцают, плечи обнимает шелковая шаль времен Анастасии Вяльцевой. Красивая дама с богатым прошлым смотрит на песочные часы. Пересыплется песок – она перевернет и снова вперит взор.

– Я хочу с тобой поговорить, мамочка…

– Тина? Иди, садись.

Взгляд упал на то, что лежало на коленях у матери. Это была шкатулка.

– Какая красивая! – не удержалась Тина. – Почему ты никогда не показывала? Что это за буквы? Нерусские… Откуда она у тебя?

– Из другой жизни… Это было давно, еще до революции. Таких шкатулок всего две.

– С ней что-то связано? История? Может быть, твоя первая любовь?

– О-о-о, дочура, ты бываешь порой догадлива. Да, моя милая, тут отпечатки любви.

– Расскажи!

– В другой раз, – выходя из задумчивости, отвечала Вероника Георгиевна. – Ну, будет! Говори, что у тебя стряслось.

– Стряслось? Да нет, просто я хотела спросить. Скоро Новый год, а у меня появился новый знакомый.

– Поклонник? – оживилась мать.

– Не знаю. Может быть, пригласить его? Ты не будешь против?.. – она взглянула на шкатулку: – Что тут инкрустировано?

– Je reviendrai – по-французски.

– Что это значит?

– «Я вернусь!» – вот что это значит. – Вероника Георгиевна поглаживала шкатулку, любуясь зеленоватыми, желтоватыми, ореховыми вкраплениями на палисандровом дереве. Рассеянно сказала: – Приглашай кого хочешь, только не тридцать первого, конечно. Посмотрю, что у тебя за поклонник. Ты у меня девочка доверчивая, – она обняла Валю. – Нескладеха-неумеха в женских делах…

Протянув руку, она перевернула песочные часы, шкатулку спрятала в ящик и заперла. Валя поняла: разговор окончен. Поцеловала мать и удалилась.

Вернувшись к себе, открыла учебник истории (по совету Саши она поступила на вечерний в полиграфический институт), но еще целый час предавалась размышлениям и не перевернула ни одной страницы. Что будет, если они встретятся, Виктор и Саша?.. Она сошьет себе юбку-клеш, наденет синюю кофточку, – и держись, Саша!

Была не только сшита новая юбка – украшена елка, повешен транспарант со словами: «С Новым, счастливым 1952 годом!». Вокруг елки насыпана мелко нарезанная серебристая фольга.

Все готово! Главное – прекрасное, какое-то шальное настроение.

Но – в последний день уходящего года пришло письмо из Калинина, и не от Виктора: почерк был незнакомый. Суровые брови поползли вверх. Вскрыв конверт, Валентина обнаружила четвертушку тетрадного листа с корявыми буквами: «Я – хозяйка дома, в котором живет ваш знакомый. Предупреждаю: он не тот, за кого себя выдает».

Словно кто высыпал перец на сладкое блюдо…

3

Настроение после письма неведомой хозяйки испортилось, но изменить что-либо было уже поздно: завтра первое января. Приглашены Галя с Миланом, Ляля с Ежи, Саша с матерью. Страны народной демократии сближались, там, кажется, тоже побеждал социализм, и число слушателей военной академии росло. Фили не будет – в последнее время у него новое увлечение: музеи, пропадает там целыми днями.

Виктор Райнер явился, конечно, первым. Мать сразу оценила рост, стать, белокурые волосы гостя и одарила его одной из самых очаровательных улыбок.

Круглолицый, со светлыми девичьими глазами, Петр Васильевич тоже встретил гостя приветливо, усадил на кожаный диван, и меж ними завязался оживленный разговор на технические темы. До Вали доносился напористый молодой баритон:

– Я всегда любил природу, и так же точно технику, а как их соединить – не додумывался! И вот недавно сконструировал свеклоуборочный комбайн. Свекла – это же чудо природы! Громада листьев над землей, и сладкий конус, уходящий вниз…