Прощание с весельем - [16]
— Это, как говорится, лишь одна сторона медали. А есть и другая. Дело в том, что первую освободившуюся квартиру заняла секретарь-машинистка с мужем-инвалидом и двумя детьми. Они уже четыре года на очереди стояли и, возможно, прождали бы еще столько, если бы не такой случай. Между прочим, на квартиру мылился завхоз, но бывший владелец, Пашка то бишь, лично пресек его поползновения. Вызвал в кабинет и как следует прочистил мозги. И правильно поступил. Этот куркуль, имея в Мочищах собственный дом с огородом, никак не мог понять, что вызывает своими притязаниями нездоровый ажиотаж в коллективе: как, дескать, так? Значит, один начальник — побольше — выехал, а другой — поменьше — въехал? Где же справедливость?.. Что касается второй квартиры, не малогабаритной, то и она не пропала. Ее получил новый завотделом, недавно переведенный из города Кургана и временно проживавший на Гусинобродском жилмассиве, в однокомнатной секции…
Иван Матвеевич осторожно кашлянул:
— А как же это… грузовая-то магистраль как же?
— Ну что ж, что магистраль. У него супруга мигренью не страдает. Она у него вообще отличается завидным здоровьем. С ней, на почве повышенного здоровья, даже был — муж рассказывает — курьезный случай: она асфальтовый каток в кювет спихнула. Если это, конечно, не шутка.
— Дак ведь и Пашкина, однако, спихнет, — пробормотал Иван Матвеевич. — Такая черта спихнет с рогами…
— Ну, во всяком случае, они квартирой остались довольны. А в их освободившуюся секцию на Гусинобродке переехала курьер с матерью-пенсионеркой. А в комнату курьера — у них с матерью комната была в общежитии квартирного типа — поселили молодого специалиста, женатого. Вот… Подобьем теперь итог. Пора уже — на молодом специалисте цепочка оборвалась, у него вовсе ничего не было. Итак, что же получилось? А получилось, что в результате вынужденных переездов нашего уважаемого Пашки — помните, как мы его поганой метлой хотели? — три семьи получили квартиры. Досрочно. Кроме того, еще две, считая его собственную, улучшили свои жилищные условия. И вот это вот, в обстановке все еще существующей нехватки жилья, и есть, наверное, полная и окончательная правда. Которую, надо полагать, нас и призывают разглядывать. Чтобы мы сослепу дров не наломали.
Иван Матвеевич задумчиво покивал головой:
— Ишь ты… какая арифметика. Куковала бы, выходит, курьерша-то… кабы не Пашка? И специалист тот же…
— Выходит, так.
— Ну, спасибо, Яковлевич. — Иван Матвеевич поднялся. — Верно говорится: одна голова хорошо, а когда ни одной вот… — он постучал пальцем в лоб. До того другой раз дырявым своим котелком додумаешься…
Иван Матвеевич ушел как будто успокоенный. Однако на следующее утро — я побриться еще не успел — опять позвонил под дверью.
— Яковлевич, — сказал жалостно, — не пошутил ты надо мной вчера? Сознайся. Сижу — извелся весь. И так кину, и так приброшу — вроде правильно, твоя вроде правда… насчет правды-то, окончательной. А вот сосет тут и сосет, и хоть ты убейся… Этот-то как же? — он показал головой вверх. — Наш-то? Ведь жук он, получается, а? — и заторопился. — Ей-богу, не из-за потопов я! Пусть бы уж лучше каждый месяц топил, дьявол… Но ведь жук! Скажи честно — сам-то как считаешь?
Я вздохнул:
— Жук, Иван Матвеевич.
— Вот! — обрадовался он. — И я говорю: жучина первый сорт! Ффу-у! Прям отлегло… А что ж ты мне здесь плел-то? Час битый уговаривал.
Пришлось мне сознаться:
— Да не вас я уговаривал — себя.
А я и сам понял это лишь под утро: себя, себя уговаривал. Утешал. Очень уж хотелось утешиться. Потому что как раз накануне нашего с Иваном Матвеевичем разговора выстраивали мы с коллегами такую же «цепочку». И открывал ее наш собственный Пашка, а замыкал наш собственный курьер. Пашке, затравившему всех своими капризами, отдали мы четырехкомнатную квартиру, дабы смог он наконец отделить сына, сынулечку… кандидата наук, мужика тридцати лет. Курьеру же вовсе ничего не досталось. Оборвалась перед ним цепочка. Пока. В который уж раз — пока… И сидели мы, умники, опустив глаза долу, глубокомысленно «копали» и «взвешивали» и старались изо всех сил поверить, что окончательная правда в этой убогой дележке, а не в том, что Пашка наш — беспардонный рвач и самозваный гений.
А что касается переоценки сверху, то здесь Иван Матвеевич напрасно опасается: ее и точно пока не было.
СЛАДКИЙ ЗАМОРСКИЙ ПРЯНИК
Существовали рядом два некоторых государства, а именно: Тридевятое и Тридесятое. Жили, в общем, мирно, не считая мелких пограничных инцидентов. Торговлишку вели. Из Тридесятого в Тридевятое везли сковородки, лопаты штыковые, гармошки и зеленый перец. Из Тридевятого в Тридесятое — конопляное масло, хомуты, железный колчедан и дубовую клепку.
Так вот все и шло. Как вдруг из Тридевятого царства лично государю Тридесятого присылают четыре воза медовых пряников. И с ними — записочку. Дескать, так и так, учитывая наши с вами многолетние добрососедские отношения и желая дальнейшего сближения на равноправных началах, наш верноподданный народ кланяется вам этими пряничками, являющимися, между прочим, его повседневной национальной пищей. Отведайте, Ваше Величество, не побрезгуйте. А если эти прянички придутся вам по вкусу, то мы со своей стороны готовы впредь поставлять их для вашего двора в некотором количестве, на общих, разумеется, основаниях, то есть за валюту.
Книги сибирского писателя Николая Самохина, выходившие довольно регулярно как в Новосибирске, так и в Москве, до прилавков книжных магазинов, как правило, не доходили, в библиотеках за ними выстраивались очереди, а почитатели его таланта в разговорах нередко цитировали наиболее запомнившиеся фразы, как цитируют до сих пор реплики из замечательных советских комедий.
Город военных лет, тыловой, трудовой, отдающий все силы для фронта, для победы, город послевоенный, с его окраинными призаводскими улочками, и город современный, с крупными предприятиями и научными институтами, с шумными проспектами и тихими парками — таково время и место действия в повестях и рассказах новосибирского прозаика Н. Самохина, составивших сборник. В самых разных ситуациях испытывает жизнь его героев на честность, доброту, нравственную чистоту. Многие рассказы окрашены легкой иронией, присущей прозе Н.
В эту книгу Н.Я.Самохина (1934–1989) внлючены лучшие произведения писателя, впервые опубликованные на страницах старейшего сибирского журнала и получившие широкое признание.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.