Прощание с мирной жизнью - [20]

Вопрос остался без ответа. Но вопрос этот не давал ей покоя. Елена закрыла глаза. Она попробовала вернуться в прежнее полудремотное состояние. Ничего не вышло.

Она встала, нервным движением отбросила челку со лба. Может быть, лучше позвонить Александру? «Алло! Мне хочется посмотреть завтра рисунки, о которых ты говорил. Я собиралась прийти раньше, но у меня не было времени». Нет, это не годится. Александр отлично знает, что время у нее всегда есть. Но разве обязательно нужно объяснять, почему она не позвонила раньше и почему сейчас ей вдруг захотелось прийти? Ведь Александр понимает, что люди часто действуют импульсивно, неожиданно для самих себя. Особенно женщины. Но именно поэтому она и не может позвонить ему сейчас. Нет, это невозможно.

«Невозможно, невозможно! — мысленно повторяла она, уже стоя в кабинете и вертя ручку аппарата, хотя обычно испытывала какой-то суеверный страх перед телефоном. — Если подойдет он, я буду молчать как рыба», — решила она.

Телефонистка, которая уже раз спросила, какой Елена вызывает номер, начинала терять терпение. Елена быстро назвала номер. «Буду молчать как рыба», — снова решила она. Она услышала, как зазвонил телефон; услышала голос Александра, спросившего, кто говорит; и вдруг услышала свой ответ. «Это я, Елена, — быстро сказала она каким-то чужим, незнакомым ей голосом. — Я просто хотела… дело в том, что Адриенна у вас, у Валли, вот я и хотела с ней поговорить».

XIII

К своему удивлению, Адриенна застала кузину в постели. Валли больна? Но по ее виду этого никак нельзя было сказать. Она лежала такая цветущая, в кружевной кремовой рубашке с большим вырезом и, кокетливо высунув кончик красного язычка, лакомилась нугой. Ранкль-младший, Франц Фердинанд (имя его в присутствии Ранкля-старшего «из почтительного благоговения к его императорскому и королевскому высочеству орцгерцогу — престолонаследнику Францу-Фердинанду фон Эсте»^{22} не разрешалось сокращать, и поэтому кузины называли его просто Эсте), Франц Фердинанд весь красный стоял у изголовья кровати и обмахивал Валли раскрашенным веером слоновой кости.

— Закрой ротик, ангел мой, и сядь ко мне. — Такими словами Валли встретила кузину. Затем обратилась к Францу Фердинанду: — Хватит меня обмахивать, Эсте! — Движением руки она приказала ему отойти и посадила робко подошедшую к ней Адриенну к себе на кровать. — Устраивайся поудобней! Хочешь нуги? Эсте, принеси коробку, что на письменном столе! Нет, не круглую… Господи, ну и недогадливый же ты! Слава богу, наконец-то! Вот, Адриенна, милочка, попробуй, нуга совсем свежая, я сегодня штук шесть съела. Да сними же ты наконец пальто и не делай такой постной мины, я не больна и лежу только pour une indisposition momentanée, ah oui…[6] — сказала она, передразнивая тетку, но вдруг спохватилась и хлопнула себя по лбу: — Вот ведь, чуть не забыла. Тебе мама звонила, Адриенна.

— Мама?

— Да, твоя мама.

— Неужели? — То, что Елена звонила по телефону, мало того — что она ради этого прервала свою полудремоту, показалось Адриенне неправдоподобным, обеспокоило ее. — Что маме надо? Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось. — Валли засмеялась. — Просто велено тебе сказать, что потом нам следует прогуляться… Да, да, больше ничего.

— Не понимаю.

— Не горюй, дружок, я тоже не понимаю. Я просто обалдела, когда взяла трубку. Знаешь, сначала я подумала, что дедушка зовет меня совсем не из-за телефона, а по другому делу… Но это я тебе сейчас рассказать не могу. — Валли взглянула на Франца Фердинанда, который в напряженной позе стоял посреди комнаты и открывал и закрывал веер. — А ты что здесь делаешь, Эсте? Что тебе здесь надо? На сегодня аудиенция окончена!

Мальчик хотел было что-то возразить, но только втянул голову в плечи и направился к двери.

— Постой, оставь веер! — крикнула ему вдогонку Валли.

Франц Фердинанд быстро повернулся и задел при этом туалетный столик, да так, что закачались флаконы, коробочки, чашечки.

— Теперь он еще все перебьет! — Валли с наигранным отчаянием всплеснула руками. — Положи веер на тумбочку и сгинь, а то еще больше бед натворишь, настоящий слон!

Мальчик весь съежился и поскорей взялся за ручку двери. Уши у него горели. Адриенне стало его жалко.

— А ему нельзя остаться, Валли? — спросила она.

— Нет, пусть сгинет. Во-первых, я сейчас встану, а потом мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз.

Адриенна попыталась было снова вступиться за Франца Фердинанда, но он быстро крикнул:

— Я ухожу, мне все равно пора, можете не бояться, я не собираюсь слушать ваши дурацкие сплетни.

Он выбежал из комнаты.

Валли вскочила с постели и заперла дверь.

— Вот так, теперь мы одни! — таинственно зашептала она. И, накинув пеньюар, продолжала: — Но что с тобой, Адриенна? Почему такой упрек во взоре? Прямо как Монтебелло, когда она после уборки обнаружит где-нибудь пыль!

Валли скорчила гримасу, она заразила кузину своей веселостью. Но все же в голосе Адриенны еще звучал легкий упрек.

— Почему ты отослала Эсте?

— Подумаешь, важность какая!

— Он был совсем убит.

Валли не слушала. Она натянула чулок на правую ногу.

— Вот войдут в моду юбки по щиколотку или юбки с разрезом, тогда и чулки будут носить другие… Да, ты об Эсте! Ты говоришь, он был совсем убит? Ну, так это ты виновата… Да, да, ты нарушила нашу идиллию. Я говорю совершенно серьезно. Ты что, не заметила, что он по уши в меня влюбился?