Прощание с ангелами - [85]
Герберт не собирался рассказывать Рут ни о своей встрече с Томасом, ни о последующем разговоре у Фокса. В последние дни ни он, ни она не упоминали Томаса в разговоре, и, однако, он все время стоял между ними.
— Что это за спецклассы вы затеяли у себя в школе? — спросил вдруг Герберт с внезапной досадой, словно Рут была в чем-то виновата.
— Какие еще спецклассы?
Ее ответ еще больше рассердил Герберта. Ведь обычно Рут знала решительно все, что касается Томаса.
— Разве он не говорил с тобой об этом?
Рут сразу поняла, кто такой «он». Может, Томас именно сегодня собирался поговорить с ней об этом? Он был крайне взволнован, когда на исходе дня они столкнулись в школьном дворе. Она даже позволила ему взять себя за руку.
«Что случилось?»
«Мы не могли бы провести вечер вместе? Я хотел бы побыть с тобой, Рут».
Такая прямота обескуражила ее. Она подумала, что теперь самое время сказать те слова, которые уже давно вертелись у нее на языке: «Пора нам с тобой избавиться от самообмана. Мы стали старше. Каждый день, прожитый за эти годы вместе с Гербертом, был нашим общим днем. Какими бы ни были эти дни, счастливыми или не очень, они оставляли в нас обоих одинаковые следы. Возможно, я чересчур старомодна в таких вопросах. Давай же перестанем терзать друг друга. Я этого не вынесу». Но вместо этих слов спряталась за ложью.
«Рут, а ты счастлива?»
«Что такое счастье, Томас? Работа. Успех. А что такое успех? Новый прилив неудовлетворенности. Я думаю, счастье никогда не бывает результатом».
Ему вечно требуется что-то обсудить с ней: подготовка педсовета, родительское собрание, культпоход.
— Нет, — ответила Рут. — О спецклассах мы с ним не разговаривали.
— Он был сегодня у меня. А я как раз готовился к докладу. И мы не смогли потолковать подробно. Вот я и подумал, что ты знаешь больше.
— А ты сказал Томасу, что у тебя вечером доклад?
Герберт уловил странную взволнованность в ее голосе. Это его удивило.
— Разумеется, сказал, — ответил он.
На какой-то миг ему почудилось, будто она чем-то недовольна, потом, так и не найдя этому сколько-нибудь удовлетворительного объяснения, он все-таки решил, что ошибся. Да и Рут не дала ему много времени на размышления. С горячностью, ей не свойственной, она начала расспрашивать о спецклассах. Он выложил все, что узнал от Томаса о потоке «К» и спецклассах, и сразу заметил, насколько ей пришлась по душе эта идея. Она приняла сторону Томаса. Это пробудило в нем дух противоречия, привело в ярость, и, поддавшись недоброму чувству, он выложил и то, что услышал от Фокса.
— У директора средней школы имени Гердера в Халленбахе большое и отзывчивое сердце. И это — устами беглеца по радиостанции РИАС!
— Неужели ты веришь тому, что говорит РИАС?
Герберт пристально глядел на Рут.
«А ведь ты за него боишься. Притворству ты не обучена. Интересно, как далеко вы зашли?»
Герберт встал, пошел к дверям, на пороге обернулся и сказал с легкой насмешкой:
— Ты никогда еще не выступала против РИАС с таким пылом.
Затем он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
У Рут не было сил встать, она сидела, чуть сгорбившись и подперев голову руками. Я больше не выдержу, думала она, вдвоем они меня доконают.
АРЕСТАНТЫ
Тюремный лазарет в Эльмсхорне был ничейной землей, он принимал всех без разбора и укладывал рядом как равных. Карло, по специальности терапевт, ранее Эберхард Карлсфельд, обвиняемый в умерщвлении безнадежных больных и спустя пятнадцать лет выданный Испанией немецким властям, — желтуха; Фриц Бахман, почтовый чиновник, помолвлен, помолвка расторгнута, обвиняется в изнасиловании и убийстве — перегрыз себе артерии на руках; Карл Вестфаль, электрик и революционер, бегство из тюрьмы и вторичное задержание, обвиняется в подрывной антигосударственной деятельности — язвенная болезнь желудка. Четвертая койка в белой палате была пуста: диабет с летальным исходом.
«Высокое содержание ацетона в крови».
«А он, дурак, хоть бы словечко проронил — знай себе дрыхнет».
Никто не мог бы пожаловаться, что здесь есть любимчики — все были равны.
«Понимаете, Вестфаль, у нас тут социализм. Равная оплата за равный труд».
Кальфактор чуть не сдох от смеха над собственной шуткой.
«Тупая свинья, и больше ничего. Ты, Карл, с ним лучше не связывайся».
Странный был парень этот Бахман. Нельзя было понять, зачем он так поступил.
«Вот спроси, я и сам не отвечу. Вроде как на меня нашло. Еду я рано утром на велосипеде с работы, с дежурства. Можешь мне поверить, Карл, я и в мыслях этого не держал, и невеста у меня была. Во всем виновата ее проклятая короткая юбка. Она минут пятнадцать ехала передо мной в этой чертовой юбке — я ведь за городом живу. Я подумал, надо ее обогнать, чтобы не смотреть на нее все время. Подумать подумал, а обгонять не стал. А тут мы как раз въехали в лес. И я почувствовал, что у меня сейчас башка расколется. Вот ей-богу, до сих пор не знаю, зачем я это сделал. Я никогда раньше такими делами не занимался».
И вдруг среди ночи дикий крик:
«Ты почему мне не веришь?»
Разозлясь, швырнул подушкой в Вестфаля и начал причитать:
«Я больше не вынесу. Я хочу на свободу. Я сойду с ума. Я никогда такими делами не занимался».
Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.
МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.