Прощание с ангелами - [76]

— Как идут дела, Герберт?

— А как им идти?

Это непременное начало любого разговора с Фоксом стало уже забавной церемонией для партработников округа. Если Фокс спрашивает, как идут дела, жди подвоха. «Как дела?» Это своего рода зачин, как у заочников вопрос перед экзаменом: «Вы здоровы?»

— Ты не мог бы заглянуть ко мне?

И в этом тоже Фокс. Он не скажет: «Мне надо с тобой поговорить», он спросит: «Ты не мог бы?» И все, как выясняется, могут.

— Когда?

— Если можно, сейчас.

И он отправился к Фоксу, хотя доклад не был готов. Но Герберт надеялся, что до вечера еще выберет время, а к тому же у него еще сохранились заготовки для другого доклада, правда рассчитанного не на медиков, а на художников, но основные положения те же самые.

— Через полчаса, — сказал Герберт.

Интересно, зачем он понадобился Фоксу? Они почти не встречались, разве что перекинутся несколькими словами в перерыве какого-нибудь заседания, дескать, надо как-нибудь увидеться и поболтать, Фокс так и говорил «поболтать» и при этом клал Герберту руку на плечо. Но Фокса заедала экономика, а Герберта — культура, хотя оба утверждали, что одно неотделимо от другого. Нам нужно гармоническое сочетание.

«Как идут дела, Герберт?»

Итак, какого же подвоха следует нынче ждать от Фокса?

«Твое обращение с художественным руководителем театра было безответственным и политически ошибочным».

Герберт не сомневался, что и у Фокса разговор пойдет о том же.

6

Чтобы попасть в окружном, приходилось фактически объезжать город. Центр был перекрыт из-за строительных работ: здесь сооружалась улица высотных домов, и Герберт при виде взорванных старых домов невольно вспоминал про архитектора, который после оживленного обсуждения городской планировки сказал ему:

«Видите ли, господин Марула, для строительства новых современных городов бомбежки во время войны сыграли отчасти положительную роль. Люди неохотно расстаются со старым, некогда выстроенным, они предпочитают накладывать заплаты. Но как и в истории с пресловутым старым костюмом, из которого портной должен оделась новый, ничего путного не выходит. Под руинами разбомбленного города покоится и градостроительный консерватизм, оставив широкое поле для гигантских преобразований».

Это узковедомственное мышление архитектора отдавало чем-то бесчеловечным.

И Герберт тогда возразил:

«Не слишком ли дорога плата за «широкое поле»?»

«Уж не думаете ли вы, что я сторонник войны?»

«Нет, но мне сдается, что вы далеко и не противник ее, коли пытаетесь найти в ней положительную сторону».

Совсем недавно, всего лишь год назад, он еще был способен холодно парировать холодный цинизм, способен не увлекаться и тем самым избегать опасности из обвинителя вдруг сделаться обвиняемым.

Сегодня с утра Герберт чувствовал какую-то тяжесть в голове. Болели глаза, он закрыл их. Надо с Фоксом поговорить откровенно и обо всем. Он уже который месяц собирается. Если есть на свете человек, с которым он, Герберт, может говорить по душам, то это именно Фокс.

7

Почти одновременно, только с разных сторон они подошли к новому дому, в котором жили. Франц первый увидел Томаса и засвистел издали, чтобы привлечь внимание дяди. И Томас, разбуженный от мыслей — он с новым пылом защищал свои планы перед Гербертом, — подумал: мальчик слишком далеко заходит, он вообще не делает разницы между ровесниками и взрослыми.

Поэтому он не отозвался на свист, перешел через улицу и, когда они с Францем столкнулись в парадном, сказал: «Мне это не нравится». Любимое изречение Франца. Томас его позаимствовал незаметно для себя, да и для Франца тоже.

Не в духах, подумал про себя Франц и, отскочив от двери, в которую уже собирался войти, уступил дорогу дядюшке, наглядно демонстрируя, какой он вежливый и почтительный племянник. Да, обезоруживать противника он умел, Томас прошел мимо Франца, ткнув его кулаком в бок.

«Сюжет для рассказа».

Вспомнилось определение Мейснера, словесника из одиннадцатого класса, поток «А».

«Вы уж не посетуйте, уважаемый коллега, на мою откровенность, но для меня остается загадкой, как этот мальчик сюда попал. Он же привык к совершенно иному образу жизни».

«Вы в этом уверены?»

«Не типическое событие. Сюжет для рассказа».

Мейснер уже неспособен мыслить иными категориями. Все его речи пересыпаны литературными терминами. Если хочешь произвести приятное впечатление на этого альтфилолога, надо подделываться под его стиль.

«А что, коллега Мейснер, если рассматривать его пребывание здесь как своего рода катарсис?»

Впрочем, порой ему казалось, что пребывание мальчика здесь вызывает «катарсис» у них у всех. Родственникам приходилось нелегко, ох как нелегко. Взять, к примеру, сегодняшний случай с этой дурацкой статьей в стенной газете.

Франц, продолжая игру, прошмыгнул мимо Томаса, распахнул перед ним дверь и пригласил войти:

— Ублажил?

— Мне надо поговорить с тобой, — сказал Томас, но спешить не стал, пусть сперва Франц потомится неизвестностью. И Франц, хотя и встревоженный предстоящим разговором, сел к секретеру, силясь сосредоточиться на задании по математике. Время от времени он поглядывал на Томаса, который сидел за письменным столом и, судя по всему, проверял классные работы.