Прощание с ангелами - [113]
Франц не нашелся, что ответить. Этот новый Виссендорф смешал все его карты.
«Виссендорф — трепло, но социализм все равно победит. В этом он прав».
Какой же из Виссендорфов настоящий?
Франц пытался завоевать расположение малыша, но тот уполз от него. Франц встал.
— Я рад, что ты пришел, — сказал Виссендорф, и Франц почувствовал, что это не пустая любезность.
— И все же я хотел бы попросить у вас извинения, — сказал он.
Малыш схватил Виссендорфа за волосы и с силой дернул. Виссендорф рассмеялся.
Спускаясь по лестнице, Франц все еще слышал, как верещит ребенок.
СЛУЖКА И КРАСНЫЙ КОМИССАР
Рут сидела в театре возле Томаса. Томас обещал прийти с Францем, она только под этим условием согласилась составить им компанию. И вот они сидели вдвоем.
«Мне это неприятно, Томас».
«Людей боишься?»
Порой ей казалось, будто Томас нарочно делает так, чтоб их увидели вместе, надеясь ускорить решение, однако уже минуту спустя он опять представал перед ней обезоруживающе наивным и держался непосредственно, как ребенок, и она ни в чем не могла ему отказать.
«Наши с тобой отношения — это наше личное дело и ничье больше».
Он умел облегчить себе жизнь. Он и вообще исходил всегда из своих интересов.
«Почему ты не можешь уйти от Герберта? Оставить все как есть — это, разумеется, самое удобное. Ничего не ломаешь, живешь себе дальше, день да ночь — сутки прочь. А по-моему, другой путь и порядочнее, и смелее, и честнее».
Подкупающая теория, ничего не скажешь. Если принять ее за основу, поневоле начнешь придираться к Герберту и выискивать у него недостатки.
Когда женщина меняет фамилию, Симон? Сейчас я тебе объясню. Но поверь мне, у меня с ним ничего нет, а между нами все осталось как было.
На это Симон:
Как же это так? Все осталось как было, а все-таки по-другому?
А Груше в ответ:
Как объяснить тебе это сразу, да еще через ручей? Может быть, ты перейдешь по мостику на эту сторону?
Может быть, и не нужно переходить?
Очень нужно. Иди сюда, Симон, скорее.
Герберт сказал, что вернется поздно: после заседания совета он еще должен съездить в Дебен, присутствовать на вечере рабочего литературного кружка.
«Ты ведь знаешь, потом обязательно всплывает что-нибудь еще, словом, рано мне не вырваться».
У нее создалось впечатление, что он и не намерен вырываться. Уже не раз случалось, что он после рабочего дня уезжал в какой-нибудь город или деревню их округа. Раньше он не отдавался с таким пылом конференциям и прочим мероприятиям. Казалось, он хочет забыться в работе.
«Есть же и другие люди. Ты не обязан участвовать во всем самолично».
«Этого тебе не понять».
Так он уходил от разговора.
Порой она не могла сообразить, каковы, собственно, его обязанности. Неужели они сводятся к тому, чтобы прыгать с конференции на конференцию, представительствовать, а потом выступать с заключительным словом?
«Приветствуем представителя окружного совета». Аплодисменты. «Сейчас перед вами выступит представитель окрсовета, заместитель председателя товарищ Марула». Аплодисменты. Казалось, он уже не в силах жить без этих аплодисментов, они нужны ему для утверждения. Чего именно?
Дважды она ездила с ним, дважды слушала его заключительное слово. Один раз — когда выбирали родительский актив, другой — на конференции театральных работников. И ей было очень неприятно — хотя никто, кроме нее, разумеется, не мог этого знать, — что он в обоих случаях говорил одно и то же. Затертые, взаимозаменяемые слова. На третью поездку у нее духу не хватило. Герберт не стал настаивать.
Должно быть, он почувствовал, что́ с ней происходит. Он уехал один, а когда вернулся, от него пахло вином. Он был судорожно весел, подсел к ней на кровать, полез с нежностями, но она оттолкнула его.
«Да что с тобой?»
«Ничего».
И он встал, не сказав ни слова, разделся, лег рядом, и она поняла, если спросить его сейчас: «Что с тобой?», он ответит: «Ничего. А в чем дело?»
Они оба приучились не говорить друг другу правды.
Рут слушала певца. Он сидел в режиссерской ложе, озаренный прожектором:
Послушайте, что она думала, послушайте, чего не сказала.
Томас наклонился к Рут, так что завитки волос на ее висках пощекотали его лоб.
С чего начинается ложь? — подумала Рут. Что еще можно считать допустимым и что уже нельзя?
«Оставаться с человеком, которого больше не любишь, — это, разумеется, всего проще. Избавляешься от массы неприятностей».
«Откуда ты взял, что я не люблю Герберта?»
А может, мы оба просто заблуждаемся? Мне кажется порой, что можно любить сразу двоих и при этом не обманывать ни того ни другого.
Рут пыталась следить за диалогом на сцене.
Верни мне крест, который я тебе дал, или лучше брось его в ручей.
Симон Хахава, не уходи.
Она по нему тосковала, но дождаться его не смогла. Она нарушила клятву, но почему, — не сказала.
Рут нашла, что Груше играет плохо. Роль ей не по плечу, и она мечется между безуспешными попытками изобразить переохлаждение чувств и успешными — изобразить сентиментальность.
В антракте Рут думала остаться на месте, но Томас настоял, чтобы они вышли в фойе. Ему захотелось пить. И она пошла, как бы бросая вызов собственному нежеланию открыто показываться с Томасом в коридорах театра. Стыдно и недостойно, думалось ей, скрывать свои поступки.
Первый роман Марии Станковой «Самоучитель начинающего убийцы» вышел в 1998 г. и был признан «Книгой года», а автор назван «событием в истории болгарской литературы». Мария, главная героиня романа, начинает новую жизнь с того, что умело и хладнокровно подстраивает гибель своего мужа. Все получается, и Мария осознает, что месть, как аппетит, приходит с повторением. Ее фантазия и изворотливость восхищают: ни одно убийство не похоже на другое. Гомосексуалист, «казанова», обманывающий женщин ради удовольствия, похотливый шеф… Кто следующая жертва Марии? Что в этом мире сможет остановить ее?.
Жизнь Лизы Хоули складывалась чудесно. Она встретила будущего мужа еще в старших классах, они поженились, окончили университет; у Эриха была блестящая карьера, а Лиза родила ему двоих детей. Но, увы, чувства угасли. Им было не суждено жить долго и счастливо. Лиза унывала недолго: ее дети, Тео и Джульетта, были маленькими, и она не могла позволить себе такую роскошь, как депрессия. Сейчас дети уже давно выросли и уехали, и она полностью посвятила себя работе, стала владелицей модного бутика на родном острове Нантакет.
В этом романе рассказывается о жизни двух семей из Северной Каролины на протяжении более двадцати лет. Одна из героинь — мать-одиночка, другая растит троих дочерей и вынуждена ради их благополучия уйти от ненадежного, но любимого мужа к надежному, но нелюбимому. Детей мы видим сначала маленькими, потом — школьниками, которые на себе испытывают трудности, подстерегающие цветных детей в старшей школе, где основная масса учащихся — белые. Но и став взрослыми, они продолжают разбираться с травмами, полученными в детстве.
Страшная, исполненная мистики история убийцы… Но зла не бывает без добра. И даже во тьме обитает свет. Содержит нецензурную брань.
Роман, написанный поэтом. Это многоплановое повествование, сочетающее фантастический сюжет, философский поиск, лирическую стихию и языковую игру. Для всех, кто любит слово, стиль, мысль. Содержит нецензурную брань.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.