Прощание с ангелами - [110]

Он сказал это искренне, без тени насмешки, даже смущенно. Он счел происшедшее своим поражением, повернулся и ушел.

3

Франц смотрел вслед Томасу, а тот шел по коридору — далеко не прежний полновластный хозяин, не директор с головы до пят, каким он представал на линейке перед учениками и учителями.

«Мальчики и девочки! Желаю вам успешно поработать на этой неделе. Да здравствует дружба!»

Но, глядя, как Томас уходит, руки в карманах пиджака, большие пальцы выглядывают наружу, правая нога чуть косолапит, он вдруг почувствовал желание побежать следом.

«Твой дядя разговаривает так человечно».

Вероятно, следовало спросить: «Что происходит между тобой и Рут?» Все еще могло оказаться ошибкой. Не способны же они оба так притворяться.

Когда Томас свернул за угол, Франц пошел за ним. Он решился поговорить, высказать все как есть.

«Вот как я думаю. Помоги мне. Я не нахожу дороги. Ты ведь должен знать, куда ведешь своих учеников. Не может быть, чтоб ты не знал».

Франц побежал, достиг лестницы и замедлил шаги, потому что увидел над перилами голову и плечи дяди. Услышав, как Томас идет по вестибюлю, он снова припустился бегом, перепрыгивая через несколько ступенек. Он мчался вниз, горя одним желанием — поговорить с Томасом, хотя сам не знал, зачем ему это понадобилось именно сейчас, после всего, что случилось. Просто его охватила хмельная радость при мысли, что можно будет сказать: «Пошли вместе. Я не хочу больше оставаться один. Ты ведь тоже одинок. Я знаю».

Он не успел пересечь вестибюль, как зазвонили на перемену. Он стоял перед директорским кабинетом, испытывая горькое разочарование оттого, что звонок на перемену отнял у него возможность выговориться. Из классов шумно высыпали ученики. И тут Франц ушел, он пересек двор и покинул школу. Никогда в жизни он так не тосковал по дружескому общению.

4

Ирес увидела, как Франц идет по двору. Она окликнула его из окна класса, но за шумом он не расслышал ее голоса, и тогда она побежала за ним, просто чтобы быть рядом, чтобы не оставлять его в таком одиночестве. Она понимала, как одинок Франц.

— Подожди! — кричала она. Франц обернулся, увидел ее и пошел дальше.

Ей было стыдно гнаться за ним, она остановилась, решив вернуться в школу. А он пусть себе идет куда хочет. Но выполнить свое решение она не смогла.

Она затруднилась бы ответить, какие чувства испытывает к Францу. До сих пор она даже не пробовала разобраться в них. Влечение, симпатия, сострадание, любовь? Он ей нравился. С первого дня.

«Навязалось чадушко на нашу голову, а я еще, дурак, в шефы полез. Попробуй справься».

«Мне он нравится».

«Этого еще не хватало. Обыкновенный зазнайка».

— Ты чего психуешь? — спросила она.

— А ты чего за мной бегаешь?

— Мне расхотелось учиться после твоей содержательной речи.

— Отлипни.

— Ты и в самом деле зазнайка.

И ушла.

Тут он ее окликнул и побежал за ней, а она даже не глядела на него, шла да шла по улице, и Франц неизменно оставался рядом.

— Пошли со мной, — наконец предложил он.

— Куда?

— К реке.

Ирес не сразу ответила. Ей вдруг стало страшно, что она сбежала с уроков.

Но Франц взял ее за руку, потянул, и она повиновалась, довольная его дерзостью.

— А ты знаешь, что у нас сейчас биология? — спросила она и вырвала у него свою руку.

— Глянь-ка. — Франц воздел руку, указывая куда-то вверх, а когда Ирес невольно подняла глаза к небу, он снова ухватил ее за руку.

— Ты всегда так делаешь?

— Нет, это у меня безусловный рефлекс.

Она рассмеялась.

Франц повел ее вниз по улице, к замку, через мост, в парк, протянувшийся по берегу реки.

Они взяли напрокат лодку, и, когда выехали в приток, Франц опустил весла в неподвижную воду. Ирес сидела лицом к нему, откинувшись и опершись руками о край лодки, и он вдруг сказал:

— Это очень напоминает мне прогулку по Бодензее.

Хотя река с легким запахом дегтя и с илистыми берегами ничуть не походила на Бодензее.

«Я ж тебе говорил, служка. Я эти фокусы знаю».

«Между прочим, дорогой Берто, ты давал мне три недели сроку».

«Ну, за точность я не ручался».

«Ты всегда найдешь отговорку. И все сумеешь подать как свою победу».

Спроси его Ирес, о чем он сейчас вспомнил, он, может быть, все бы ей рассказал. Вот и тогда он испытывал то же самое.

Франц глядел на Ирес. Взгляд его скользнул по ее ногам. Она сняла туфли.

«Ирес, а что бы ты сказала, если бы я вернулся туда?..

Он попытался предугадать ее ответ.

«Если ты считаешь, что тебе необходимо вернуться…»

Нет, так ответил бы Берри, а не она.

«Не воображай, будто ты — центр галактики».

Но Ирес, что ответит Ирес? Он терялся в догадках.

«Знаешь, почему я сюда приехал? Я думал, что смогу здесь жить иначе, чище, честнее».

— Ты Вестфаля знаешь? — спросил он ни с того ни с сего.

— Да, — ответила Ирес.

— Верно, по газетам. А я сам его видел, своими глазами. Я видел, как он бежал по улице, за ним — охранник. Я себе сказал тогда: если этот человек готов все вытерпеть во имя своего дела, если моя мать с ее лицемерным благочестием считает неприличным даже произносить имя этого человека, значит, есть в его идее что-то такое, что может привлечь и меня, что покажется мне достойным прожить ради этого жизнь.